И сгинет все в огне. Андрей Шварц

стоит снаружи, держа весы в костлявых руках. Его пустые глазницы наполовину скрыты саваном, свисающим с лица. От его вида мне становится не по себе, как и от всех религиозных скульптур. Я потею и ерзаю всякий раз, когда мне приходится сидеть в храме, застряв в пропасти между скептицизмом и верой. Религия и политика всегда идут рука об руку. Высшие священнослужители служат Сенату, проповедуют Евангелие Республики, настаивают на том, что это по воле Богов Смиренные прислуживают, а Волшебники правят. По очевидным причинам я в это не верю. Но я не могу просто отречься от Богов, как это делают некоторые другие Ревенанты, или признать, что все это ложь. Я чувствую, как сила Богов течет по моим венам каждый раз, когда я вырезаю глиф, и я провела достаточно времени в Пустоте, наблюдая, как эти ужасающие фигуры проходят прямо за завесой, чувствуя эту сырую, древнюю энергию.

      Из всех людей только Павел предложил наилучшее объяснение, когда мы сидели вместе однажды вечером и смотрели на океан с палубы корабля. «Как понимаю я, Боги подобны приливам, луне и звездам, – говорил он со стеклянными глазами и покрасневшими щеками. – Они существуют. Конечно, они существуют. Мы видим их прямо здесь, своими собственными глазами. Но если кто-то скажет, что он знает, для чего они существуют, чего они хотят, какую цель преследуют… Что ж, этот человек либо лжец, либо дурак».

      Мы проходим мимо статуи, поднимаемся по лестнице и заходим в общежитие. Первая комната, в которую мы попадаем, – общая зона. Вдоль стен тянутся высокие книжные полки, плотно заставленные томами книг. Комнату заполняют кожаные диваны, покрытые пушистыми подушками. За углом находится бар, уставленный высокими разноцветными бутылками и хрустальными графинами. На стенах висят портреты выдающихся представителей Нетро, суровых Волшебников в черных мантиях, бородатых мужчин со шрамами и стройных седовласых женщин.

      Комната очень хороша, но атмосфера толпы вокруг мрачная и безысходная. Вокруг царит тишина. Несколько студентов плюхаются на диваны, обхватив голову руками. Один пухлый мальчик с растрепанной копной вьющихся черных волос направляется прямиком в бар, где пьет вино прямо из графина. Я думала, что Фил чересчур драматична, но теперь начинаю переживать. Неужели этот орден действительно настолько плох?

      Словно в ответ, тишину прорезает голос:

      – Добро пожаловать в орден Нетро, юные кракены.

      В дверях комнаты стоит пожилая женщина. На ней длинное черное платье, плотно облегающее ее худощавую фигуру, и элегантные черные перчатки, доходящие до локтей. Ее черные волосы собраны в пучок, а холодные, умные желтые глаза изучают нас из-за очков в золотой оправе. Ее кожа мягкого оливкового оттенка, а губы выкрашены в малиновый, почти кроваво-красный цвет. При ее появлении остальные ученики поднимают головы, за исключением мальчика с графином, который просто продолжает пить.

      – Меня зовут профессор Иола Калфекс, – говорит женщина, проходя в центр комнаты. – Адъюнкт-профессор исследований Пустоты. Специалист по истории Маровии. И глава ордена Нетро. В