С полдюжины раз Миён вставала и порывалась уйти, но каждый раз чувствовала, как у нее подгибаются ноги. Как кружится голова. Казалось, она никак не может отдышаться. Доктор сказал, что она мало спит. Мало – это еще мягко сказано. Она боялась ложиться спать, так как не знала, что значат постоянные появления матери. Но в глубине души Миён понимала, что Йена ушла не до конца – по крайней мере не для нее. А еще она переживала, что ее сны были вовсе не сверхъестественным явлением, а признаком того, что она медленно сходит с ума.
– Сомин-а, куда ты положила мои туфли, те, что с кисточками? – воскликнула госпожа Мун, роясь в обувном шкафу в фойе. Наружу вываливалось все больше обуви, пока она двигала стопки туда-сюда.
– Ты их выбросила, – крикнула Сомин из кухни. – Сказала, что в них у тебя лодыжки толстыми выглядят.
– Нет. То были мокасины, – отозвалась госпожа Мун, вынув пару белых теннисных туфель, изучив их, затем покачав головой и кинув их к остальным.
Сомин вышла из кухни и начала убирать беспорядок.
– С кисточками и были мокасинами. Ты их выкинула.
– Я их выкинула? – нахмурилась госпожа Мун, уставившись на пару сандалий. – Эх, а мне они нравились.
Сомин начала запихивать обувь обратно в шкаф. Достав пару кроссовок, в которых мать ходила в больницу, она протянула их госпоже Мун.
– На прошлой неделе ты назвала их пустой тратой денег и сказала, что жалеешь, что дала продавщице уговорить тебя на покупку.
Госпожа Мун нагнулась, чтобы надеть кроссовки.
– Да, но это было на прошлой неделе. На этой неделе я вспомнила, что они мои любимые.
– Ну, если через неделю ты все еще будешь по ним скучать, можем пойти за еще одной парой.
– Спасибо, доченька, я с удовольствием, – поблагодарила госпожа Мун. Затем она повернулась к Миён: – Ты отдыхай. Я пока схожу за ингредиентами для миёккука [24].
– Для соллонтхана [25], – поправила ее Сомин.
– Да, для соллонтхана. – Госпожа Мун поцеловала Сомин в щеку. – Звони, если что-нибудь понадобится.
Когда дверь за матерью захлопнулась, Сомин наклонилась собрать вывалившуюся обувь.
– Впервые вижу такую мать, – вырвалось у Миён прежде, чем она сумела остановить себя.
– Да, знаю. – Сомин рассмеялась. – Я частенько боюсь, как бы она не забыла обуться, прежде чем выйти из дома.
– Но она очень любит тебя. – Миён сдавило грудь. – Это видно.
Сомин улыбнулась и села рядом с ней на диван. Подняв позабытый Миён чай, она протянула ей кружку.
– Пей свой чай, а то моя любящая мама будет читать мне лекции, что я плохо ухаживаю за гостьей.
– Знаешь, тебе повезло с матерью, – проговорила Миён, потягивая чай. – Она любит тебя без всяких условий.
– Твоя мать тоже любила тебя, просто проявляла любовь по-другому.
– Да,