Это занятие быстро утомляло. Я смотрел на свой большой палец на ноге и следил за дыханием. Мысли в голову стали лезть реже. Потом, я увидел, что моя нога как будто стала лохматой и покрытой цветной шерстью.
Ну вот, что-то с глазами. Надо утром Тимея спросить. Он, наверное, разозлиться. Голова еще до конца не вылечена, а у меня еще проблема с глазами образовалась. И главное, когда просто глядишь – ноги, как ноги, а внимательно вглядишься, становятся лохматыми с цветным мехом. Я осмотрел внимательно себя и тихо охнул.
Да я же весь лохматый, может – это зараза какая.
Я лежал и трясся, как осиновый лист. Вот выкинут завтра меня в море, за мою лохматость и кто отомстит дяде?
Так, с этими тяжкими думами я и уснул.
Разбудил меня Тимей, провел курс лечения, но, увидев мой убитый горем вид, спросил:
– Что с тобой Айр? Твоя рана уже затянулась, у тебя, еще что-то болит?
Я кивнул и сказал:
– Не выдавайте меня, а то мне еще надо за родителей отомстить, а меня с моей заразой могут в море выкинуть.
– С какой еще заразой? Ты вроде здоров. – удивился Тимей.
– Ну как же, а цветная мохнатость, ведь увидят и все. – продолжал волноваться я.
– Какая, такая цветная лохматость? Ты, что съел такого? Нет у тебя никакой лохматости я не вижу, значит другие тоже. – успокоил меня Тимей.
Я стал ему подробно рассказывать, а когда до него дошло он долго смеялся, а потом обнял меня и поздравил с проснувшимся даром.
– Твоя «лохматость» – это ничто иное, как твое биополе или аура, так она называется, мне еще про нее, дед рассказывал. Мало людей могут ее видеть, да еще и цветную. А ты выходит видишь. Я стал ее видеть в семь лет. Ты видать по способней меня будешь. Так, что у нас дальше по учению, посмотри на меня, а мою ты ауру видишь? – спросил Тимей.
Я внимательно на него уставился, а потом рассмеялся:
– Тимей, а ты тоже лохматый, только у тебя цвета тусклые.
– Тусклые – это потому что я старый, мне уже больше ста лет. Теперь тренируйся чтобы видеть себя со стороны. Когда ты сможешь видеть свои органы, тебе останется один шаг до того, чтобы стать лекарем.
Мы хотели еще поболтать, но началась сильная качка, видно начинался шторм. Тимей собрался ползти, потому что идти было опасно, к своему шпангоуту, чтобы держаться за него во время шторма, но не успел.
Его подкинуло до самой палубы, видно волна большая попалась. Тимея ударило о закрепленные ящики, стоящие здесь же в трюме, что-то у Тимея внутри хрустнуло и горлом пошла кровь. Держась за все, что можно, добрался до него и хотел попробовать сдвинуть, чтобы он лежал по ровнее. Но он застонал и открыл глаза, затем взял мою руку своими руками произнес:
– Айр – конец мне, возьми пожалуйста мой дар себе, мне нужно перед смертью обязательно передать его.
Я хотел было сказать, что он еще выздоровеет, но увидел, как что-то яркое и цветное, вышло