Пацан в отца пошел и мастью, и характером. Юрка его чуть ли не с пеленок в спортзал таскал, а уж на соревнованиях Пашка ни одного поединка не пропустил, за Максом следил, а с отца вовсе глаз не сводил, сам на ринг рвался.
И вот похоронили его рядом с матерью на новом кладбище. Два гроба, могилы рядом. Милютин забрал их жизни и покатил развлекаться дальше.
Макс отпустил Дубровина и моментально оказался возле песочницы. Он глянул под ноги, по сторонам и подобрал с земли пистолет с глушителем, навинченным на ствол. На всякий случай Макс отошел еще немного назад. Он следил, как Юрка поднимается на ноги, отряхивает толстовку и штаны, шарит по карманам, потом поднимает с травы мобильник, выпавший в ходе драки.
Макс выщелкнул из «макарова» магазин – полна коробочка, все восемь патронов на месте. Он задвинул его обратно и покрутил пистолет в руках, не зная, что с ним делать. Потом парень по-киношному запихнул ствол за пояс джинсов и прикрыл сверху курткой.
– Зачем он тебе? – с усмешкой спросил Дубровин.
– Это мое дело.
Такую игрушку он мог с закрытыми глазами собрать-разобрать за секунды, научился в свое время. Да и после службы Макс частенько наведывался в тир, соревновался с тем же Юркой в пальбе по мишеням из разных видов нарезного оружия. Ему приходилось иметь дело с вещами посерьезнее «макарова». Правда, только в тире да на стрельбище. В отличие от Юрки, который три с лишним года с оружием не расставался. И слова из него не вытянуть! Услышав вопрос, как там все было, он отмалчивался или переводил разговор на другую тему.
– Следил за мной?
– Да, два дня. – Макс не сводил с Дубровина глаз.
Тот досадливо поморщился, хлопнул ладонью по щеке, но промазал, и комар с громким писком улетел прочь.
– А я и не заметил. Зачет тебе.
Эти слова прозвучали не похвалой, а как признание за равного. Юрка три с лишним года в разведке прослужил. От него такое услышать – все равно что комплимент.
Дубровин выпрямился, пригладил на макушке короткие светлые волосы и исподлобья глянул на Макса. Тому снова стало не по себе. Юрка выглядел жутко. И без того поджарый, как гончая, он похудел еще больше, узкое лицо осунулось, щеки запали, под глазами залегли темные круги. От веселого парня, которому хоть к черту на рога поехать – как с горки скатиться, ничего не осталось. Юрка сейчас сам на себя похож не был, что называется, краше в гроб кладут.
Он не спал сутки, если не больше, а уж о том, когда ел последний раз, оставалось только гадать. Дубровина мотнуло как пьяного. Макс дернулся было, хотел поддержать, но Юрка отмахнулся, сел на бортик песочницы, сунул руки в карманы толстовки и опустил голову.
По дороге проехал пацан на велике, глянул на мужиков, впавших в детство, счел за благо наддать газу и убраться куда подальше. Где-то недалеко загавкала собака, судя по голосу