Наш лучший санитар. Дон Боррзини

пытался перечислять достоинства ведущего специалиста: вежливый, скромный в общении, въедливый по мелочам и по-крупному, абсолютно преданный своему делу человек, пардон, волк, и – никаких жалоб за все эти годы, представляете?! – ни одной! «И у него такая приятная открытая улыбка», – смеясь, совершенно некстати вставил свои пять центов блюмкиновский ассистент, и Волк с портрета, казалось, благодарно ему кивнул и признательно прищелкнул зубами.

      «Эээ… Ни одной?!» – ответственно пятясь к выходу, простонал Владимир Борисович, и, не сдерживаясь уже, с воплем выскочил из больницы.

      …Они стояли подле автомобиля, Блюмкин дышал тяжело и со зверской оттяжкой, водитель испуганно на него поглядывал. Подошел помощник, он старательно делал вид, что ничего такого особенного и не случилось. Владимир Борисович глянул на шофера; тот залез в машину, включил музыку. «Ты куда меня привез, подлец», – улыбнувшись застекленному водителю, зловеще прошептал Блюмкин. «Жив еще… Волчара», – подумал ассистент, по спине его поползли мурашки. «Владим Борисович, лучшая больница города…» – начал оправдываться он перед человеком, который никогда в своем городе не лечился. «Лучшая? – взмахнув ручками, деланно удивлялся Блюмкин, старательно выпячивая пузико и иронию. – Зачем мне лучшая? Вези в не лучшую, в нормальную советскую вези! В НОРМАЛЬНУЮ, понял!» Мурашки, что расползались по спине, теперь остервенело впились в надушенную парфюмерией спину. «Ой! Виноват… Хорошо, ноу проблем, господин мэр! Правильное решение!» – возвращался помощник к своей плутовато-подобострастной манере. Они сели в машину, ассистент сухо скомандовал шоферу: «Во вторую городскую». Тот ответил непонимающим взглядом, завел машину. Да и то сказать: в разоренном Блюмкиным и его стаей городе хороших больниц уже не было. И вообще практически ничего путного не осталось. Почти. И не удивительно.

      К больнице Владимир Борисович направился шагом решительным, вырвавшись вперед, но чем ближе подходил он к обшарпанному зданию, тем более замедлялся шаг, и, в результате, буквально возле двери, помощник нагнал его, перегнал, и, улыбнувшись, почтительно открыл дверь. Слегка прокашлявшись, приосанившись, Блюмкин зашел в лечебное учреждение. Юркнувший вслед за ним ассистент привычно засеменил по правую руку от начальства. В приемном покое Владимир Борисович опасливо покосился в сторону помощника. А тот по такому случаю отскочил уж в сторону, дабы избежать искривления прямолинейности взглядов начальства… Сердце, блюмкнув, на мгновение замерло. Ведь со стены радостно и победно скалился…

      ВОЛК! И не один, а целых два!

      Они благосклонили