Тим молчит. Он прихлёбывает тёплый сладкий напиток, смотрит в переборку.
– Мне приказали тебя убить.
– Это я слышал, – кивает он, – кто приказал?
– Кто-то.
Взгляд на переборку, ленивый глоток из кружки.
– Я получила приказ непосредственно от начальника своей группы.
– Какой группы, кто начальник?
– Сказать не могу.
– Не пойдёт.
– Не могу, – дёрнула она головой так, что всколыхнулись волосы, – не могу и всё, ты солдат, должен понимать.
– Хорошо, тогда твоё мнение? Интересно узнать, что обо мне думаешь ты.
– С тобой история непонятная, приказ относительно тебя спущен как минимум не с уровня начальника группы.
– Поясни, – требует Тим.
– Я пояснила, – вскидывается женщина, – приказ пришёл с более высокого уровня. Чтоб ты понимал, начальник группы департамента имеет очень высокие полномочия.
– А откуда ты знаешь, что приказ пришёл не с его уровня, а выше?
– Давай не будем лезть в дебри, есть масса признаков, озвучивать которые я не буду, не хочу тратить время.
– Торопишься?
– Не буду, – повторяет она.
– Два примера, – упёрся Тим, – я должен понимать, о чём мы говорим.
– Какой ты тяжёлый.
– Стремлюсь соответствовать.
– То, что за тобой отправили меня, пример первый. То, что я ничего о тебе не знаю, – второй. Со мной это впервые, – добавляет она, – теперь доволен?
– Пока да.
– Моя очередь. Кто ты, Хал тебя родил, такой?
– Тим Вирон, рядовой, третий гурт, первый взв…
– Я о другом, – перебивает она.
Тим ещё раз пригубил напиток, и под сводом трапезной послышался его тихий голос. Рассказ занял несколько минут, в которые Тим правдиво уложил историю своей жизни, оставив за скобками лишь несколько отдельных моментов.
– Вот так, – закончил он монолог, – больше мне сказать нечего. Почему кто-то проявил ко мне интерес, я хоть убей не знаю.
Какое-то время Аня молчит.
– Значит, Вирон, – привычно сдув с лица непослушную прядь, заявляет она, – у вас нет фамилий, поэтому ты Вирон?
– Так.
– Соль твоей жизни – Вирон, остальное – шлак, – озвучивает она мысли. – Если не врёшь, то интересен ты, на мой взгляд, как житель давно потерянной колонии. Что там настолько необычного, что за тобой отправили меня?
– Всё необычное, – слышит она его смех, – от отсутствия элементарных условий до стремящейся сожрать тебя фауны.
– И всё же?
– За прожитые на Вироне годы я, может, пару сотен раз вышел за частокол. Из них раз двадцать мы отдалялись от поселения на несколько дневных переходов и только раз уходили километров на сто пятьдесят. Будь на этом клочке что-то необычное, я бы помнил.
Аня замолкает.
– Я тебе свою историю