Последний месяц в году дал надежду на лучшее, на спасение из бездны печали и апатии. Я вдруг понял, что все, что нужно для счастья, – быть нужным и просто любить. Пускай даже эта любовь будет слепой, зато неизменной, настоящей, без приторных красок и не пригодной для посторонних глаз.
Затем я вспомнил, как все закончилось. Я задыхался ночью на полу, вспоминая ее голос; внутри все разрывалось от тоски, а после сна, в котором она мне являлась, не хотелось просыпаться. В иные дни мне даже хотелось уйти из жизни, но что-то держало. Быть может, то была надежда на встречу, когда я вновь сяду с ней рядом, затянусь сигаретой и буду верить, что завтра настанет новый день, который мы вновь проведем вместе. Моменты счастья так же неуловимы, как солнечные лучи.
Многие знают, каково терять человека, знают также, каково отпускать его, но немногие понимают, что каждый ушедший продолжает обитать в наших сердцах всю жизнь, а может, и после. В душе каждого – кладбище воспоминаний о тех, кто его покинул.
– Ты правда любил меня? – шепотом спросила она.
Меня удивил вопрос, ведь я понимал, что она знает ответ.
– Разве я не доказал это, примчавшись сюда на твой первый зов, хотя с нашей разлуки миновало столько лет?
Она поманила пальцем, я опустил к ней голову, и она поцеловала меня. Ее губы были сухие, но поцелуй был таким же трепетным, как и самый первый, в том сыром подъезде, когда мы были юными и глупыми, когда я верил в сказки, в силу слов и обещаний. Этот поцелуй я ждал десять бесконечно долгих лет, и они пролетели, словно минута. Казалось, только вчера я покинул ее дом с тяжелыми сумками и начал учиться жить без нее. Я снова тот маленький мальчик, который познает тяжелый мир. Окруженный страхами и слепой верой, я стремился разделить с ней эту участь. Никогда до того момента я не понимал, что такое пережить с человеком горе, просто быть рядом, когда большего предложить уже нельзя. Все могло оборваться в любую секунду, но я продолжал верить, что мы в силах изменить навязчивый ход часов, повернуть время назад и вновь устремиться к свету. Но у жизни были свои планы…
– Поможешь мне лечь обратно?
– Конечно.
Я сел возле ее кровати, взял ее руку и крепко сжал.
– Твои руки такие же, как раньше.
Я пытался ее поддержать, рассказывал о других мирах, о том, что земная жизнь лишь отрезок пути и только после начнется самое интересное. Я описывал это в метафорах: жизнь – поездка на автобусе, и когда мы выйдем на конечной, продолжим путь пешком. Получалось глупо, но ей нравилось. Она говорила, что писатель из меня никудышный, но своего читателя я нашел. Я улыбнулся в ответ, ведь то была главная для меня награда – впервые в жизни быть понятым. И я продолжал, просто говорил без умолку, а она все слушала и улыбалась. Я чувствовал, как между нами тают льды, как мое сердце снова