Раздвинув пурпурный занавес высотой в добрых двадцать метров, он жестом пригласил их войти внутрь.
Гомер только раз в жизни был на футбольном матче. Отец, незадолго перед тем как исчезнуть, купил билеты на «Стад де Франс», на финал чемпионата, подумав, что это уникальная удача для его сына. Мальчик запомнит это на всю жизнь.
Войдя под своды шапито, он почувствовал в точности то же самое, что на стадионе: помещение грандиозное, кипящее энергией, экс-тра-ор-ди-нар-ное.
Но все скамейки были пусты и утопали в полумраке. Только центральную сцену освещала люстра в виде канделябра с бахромой, величиной больше дома Гомера и всех соседних домов, вместе взятых. Огромная стая собак резвилась посреди полнейшего беспорядка, они носились, лаяли, галдели. Присмотревшись внимательнее, Гомер понял: это был собачий футбольный матч! Присев на скамейку, он стал наблюдать за невиданной игрой. Афганская борзая, горделивая и спесивая, казалось, старалась всячески уклоняться от мяча, а жирненький маленький мопс, высунув язык, носился как ошпаренный, но так ни разу и не поймал его. Лохматый бриар прицеливался для удара, и вся эта какофония лая развеселила Гомера.
И вдруг в этом невероятном шуме и гаме он заметил шиба-ину. Сердце сжалось, особенно когда тот своими раскосыми глазами посмотрел прямо на него. На несколько секунд время словно остановилось.
– Раймон… – прошептал Гомер.
Тут пес торопливо убежал с арены прямо за кулисы. Биби вцепилась в Гомера крошечными лапками в тщетной попытке успокоить его. Мальчик благодарно погладил ее по спинке, все еще не отрывая взгляда от прохода, в котором исчез шиба-ину. Вдруг он снова увидел его – тот пробежал по коридору вдоль сцены. Гомер резко вскочил, забыв даже, что может уронить свою милую песчанку.
Казалось, пес куда-то звал его. Стоило Гомеру подойти поближе, тот снова бежал дальше, виляя хвостом, потом останавливался, дожидался и вновь трусил вперед. Мальчуган, как загипнотизированный, не отрывая глаз, шел следом за ним.
Проникнув за кулисы, пес исчез. Гомер остался здесь один с Биби, вцепившейся в плечо красного пиджака.
Его внимание привлек силуэт: женщина, сидевшая за столом, перешивала цирковые костюмы. Гомер видел только ее спину, склонившуюся над шитьем, и прическу, увенчанную огромным взбитым шиньоном, и вот в нем-то происходило нечто любопытное.
Заинтересованный, он пригляделся внимательнее и едва не упал от удивления. В середине шиньона развевались книжные страницы, крохотный кораблик плыл по бурным волнам, висели облака, вращались солнце и луна… Миниатюрный придуманный мирок, при этом такой же всамделишный, как и мир реальный, выходил прямо из головы этой женщины.
– Красавица, правда? – спросил чей-то голос сзади.
Он вздрогнул. Рядом стоял какой-то человек в изысканном костюме, влюбленным взглядом пожирая швею. Его воротник был украшен галстуком-бабочкой – аксессуаром, полностью соответствовавшим своему названию: великолепная настоящая бабочка, голубовато поблескивавшие крылышки которой едва