Глава 5.
Проще всего перейти черту, когда не видишь её.
Это место, как и много других, показал мне всезнающий Рыба, и мы стали туда наведываться чуть не каждый день. Зачем, спросишь ты? А затем, что через пролом в заборе мы выходили на один из задних корпусов хлебзавода, красное дореволюционное строение из кирпича, у которого прямо перед входом на улице периодически складировались тележки с палетками, до верху набитыми горячими городскими булками. О, городская булка! Хрустящая, вкусная, только испечённая. Это мечта любого советского школьника, одна из немногих радостей того времени. На прилавках магазинов они лежали уже мумифицированными, зачерствевшими и задеревеневшими, такими, что ими можно было забивать гвозди. И толи дело были эти свежие, румяно-белые городские булки, только что сошедшие с заводского конвейера! Их вкус перекрывал все опасности, тяготы и риск быть пойманным и попасть в детскую комнату милиции. Этот вкус был выше страха, выше всего на свете, он был тем, ради чего можно было жить.
Мы раньше уже бывали на заводе с классом, на экскурсии, организованной одним из родителей. Я видел, как весело бегут по конвейеру эти небольшие вкусные хлеба, превращающиеся в булочки из кусков теста. От одного их вида сводило живот и текли слюни, тогда всем разрешили брать с собой по одной булочке. Но толи дело получить одну булку в подарок и другое – самим залезть через забор, обмануть собак и вертухаев, набить хлебом внутренности пальто, а потом лопать украденные булки на морозе за углом, разламывая их грязными и замершими пальцами. Но что характерно, лично мне так и не удалось ни разу лично стырить ни одной булки. То к палеткам не подойдёшь, то их уже увезли, то одно, то другое, и всегда оставалось довольствовать щедростью более удачливых товарищей.
Булочный рай продолжался недолго. В один из дней охрана вместе с милицией устроила настоящую засаду на маленьких воришек. В той толпе был и я. Мне почему-то показалось очень подозрительной одиноко стоящая палетка с булками, до этого такого не было. И когда я, подбадриваемый криками пацанят, уже протянул было руку за горячим хлебом, её будто током обожгло. В очередной раз в голове я услышал совершенно чётко:
– Нет. Нельзя. Это замануха.
Я отдёрнул руку от кучи булок и под свист мальчишек убежал, как ошпаренный, напуганный неслышимым внутренним голосом, так и не взяв ничего. А потом была облава. Меня с толпой ребятишек взяли в кольцо милиционеры с автоматами и ВОХРовцы с ружьями. Тех у кого ничего не нашли, включая вашего покорного слугу, отпустили, а вот тех у