Мёд принесли на деревянном резном подносе в таком же деревянном резном кубке. Князь-воевода тут же заметил, что посуда деревянная, хотя в последнее время во Дворце Сокола привычная деревянная и берестяная посуда стала быстро меняться на европейскую серебряную, позолоченную или даже золотую. Эта регрессия уже напоминала тоску по старым добрым традициям. Тем не менее, Дражко сделал вид, что ничего не заметил, и с удовольствием опорожнил большущий кубок хмельного мёда, а потом широким торжественным движением вытер усы, как иной бы правитель надел на голову корону. Этого его знаменитого жеста все ждали, зная, что без этого жеста князь-воевода в обычной обстановке не обходится. А если жеста не видели, значит, обстановка была не из самых лучших. И он свой знаковый жест продемонстрировал.
– Рассказывай…
– А что рассказывать?.. Повоевали слегка… – Дражко пошевелил усами, как другой сделал бы неопределённый жест руками. – Побили того самого злодея Тассилона. Знатно побили, Каролинг вельми доволен остался. Теперь Тассилон проведет остаток своих дней в монастырской подземной келье, откуда живому, говорят, выхода нет.
И посмотрел внешне невнимательно, тем не менее, вполне оценивая ситуацию, на бояр-советников, потому что представление, затеянное Годославом, несомненно разыгрывалось только для них. И сразу отметил, что теперь многие из советников носят на груди, выпячивая её всему честному народу, громадные золотые кресты, ничуть не уступающие по размерам крестам высокопоставленных церковных служителей, которых во франкском войске достаточно. Это было уже новостью, так как раньше только трое бояр были крещёными христианами, остальные же предпочитали придерживаться веры предков, хотя кое-кто, в угоду сильному северному соседу, на всякий случай и Одину[38] дары слал. Более того, сам Годослав, приняв крещение, крест на грудь надевал только по торжественным случаям, скажем, когда доводилось принимать послов Карла или же послов своего родственника датского короля Готфрида Скьёлдунга. Или как сейчас, при парадном выходе. Да и то крест этот был серебряным, и по размеру небольшим, скромно узоренным. В другое же время князь не носил крест даже под одеждой, и не часто посещал молельню, устроенную и оборудованную аббатом Феофаном[39] в его покоях. Сам аббат Феофан присутствовал здесь же, ближе бояр, устроив для себя маленькую отдельную скамеечку, на которой с трудом помещалось его тучное тело. И позволял себе не вставать при появлении князя. На коленях аббат держал богато изузоренный бисером реликтарий[40], с которым никогда не расставался. Плохо зная славянский