– Хорошо… И что же ты ответил Бернару?
– До Карла дошли слухи о школе Барабаша. Кто-то из лёгких на язык путешественников-купцов их донёс. Карл, который школы учреждать любит, как и Алкуин, решил, что у него должна быть такая же, и там непременно должен быть преподавателем наш лучший стрелец. Что я мог ответить королевскому дядюшке? Я сказал только, что Барабаш человек свободный больше, чем я, и сам вправе решать, где и чем ему заниматься. Но пообещал передать королевское предложение. Карл устами монсеньора Бернара гарантировал жалованье не менее высокое, чем у рыцаря, пришедшего на службу со своей дружиной.
– Да, кстати… О деньгах, чтоб им неладно было… Мне передавали недавно привет от князя Бравлина из Старгорода, – сказал Годослав. – Князь просил у меня взаймы крупную сумму, но непременно так, чтобы это не дошло до Карла. Он хочет нанять большую дружину норвегов для защиты своих стен. Я деньги дал… Не смог не дать, хотя знаю, как к этому отнесётся Карл, если до него дойдут вести, поскольку эти деньги частично из суммы годового налога в королевскую казну. Вторую часть налога перекрыл ты своими успешными действиями в Баварии. Мы так договаривались с графом Оливье, королевским посланцем. Оливье же всё ещё ждёт остаток. Надо где-то наскрести. Придётся обращаться к руянцам. Храм[53] раньше всегда помогал мне. Наверное, отправлю туда тебя…
Дражко согласно закивал усами.
– Храм, я думаю, поможет и сейчас… И хорошо, что ты дал… Боюсь только, что Карл пожелает обязать нас выступить против Бравлина. И тогда нам придётся воевать против этих самых норвегов, нанятых за наши же деньги.
Годослав на такое предположение только гримасу скорчил.
– Едва ли… Каролинг, мне кажется, знает меру, и знает наши взаимоотношения с Бравлином, сложившиеся в последние годы. Если бы раньше, когда мы сами промеж себя повоёвывали… Сейчас, думаю, Карл будет осторожнее. Он сам когда-то говорил, что лучше не иметь союзников, и надеяться только на себя, чем иметь союзника, на которого не можешь положиться… Так вот, о чём я… Мы с посланником поговорили о делах Бравлина. К нему, кстати, тоже обращался посланец короля с той же просьбой относительно стрельцов. Князь вагров отказал не слишком, нельзя не заметить, вежливо…
– И что он сказал посланцу? – Дражко уже начал улыбаться, зная обычную прямоту и образность языка Бравлина.
Улыбнулся и Годослав.
– Что его стрельцы согласны учить франкских отроков только в том случае, если мишенью для тренировок будут франкские рыцари. Его стрельцы давно привычны именно к таким мишеням, и с другими работать не желают…
– Бравлин храбр! Это равнозначно объявлению войны…
Годослав на такое предположение только плечами пожал:
– Война между ними и так не затихает, хотя она и считается официально полуживым миром. Но франкские и саксонские