– Шурик, я сегодня не могу.
– Почему? – Его удивление было искренним.
– Потому что Антон в данный момент эти самые ваши версии ищет…
– Он сегодня не допоздна работает, не надо! – моментально разозлившись, рявкнул Александр Борисович.
– Ну и что? – Ирина равнодушно глянула на мужа. – Все равно педагогика и Плетнев – две вещи несовместимые.
– Вечер и ресторан, похоже, с твоей точки зрения, тоже две вещи несовместимые? А ты, значит, все совмещаешь! Ты теперь не только психолог и детектив, ты еще и нянька и учительница! – вскипел Турецкий.
– У Васи по русскому тройка, по математике вообще кол получил. Он в классе новенький, ему тяжело. – Она посмотрела на мужа осуждающе. – Ребенку нужно помочь сделать уроки. Может, из него тоже прокурор получится, а ты…
– А что я? Что я?! Ну давай поругаемся! Вот, значит, я…
Но поругаться им, к великому сожалению Александра Борисовича, не удалось – помешал Иринин мобильник, разразившийся в этот момент звонкой трелью, и его жена, моментально включив связь, о возлюбленном муже тут же забыла, как и о только что начавшемся нелицеприятном разговоре с ним.
– Да! – она улыбнулась в трубку. – Да, я уже выхожу… Нет, что ты, никаких дел у меня сегодня нет, просто чуть задержалась… Уже еду!
Она наконец посмотрела, да еще и с укором, на онемевшего от бешенства Турецкого:
– Я буду часов в десять… Ну, в крайнем случае, в половине одиннадцатого. Пока!
После того как за Ириной Генриховной захлопнулась дверь, способность к какой-либо жизнедеятельности вернулась к ее мужу не сразу. И проявилась в форме, в общем-то для него не характерной. Яростно сплюнув, Александр Борисович схватил лежавший возле тарелки с успевшей подернуться жиром котлетой нож и со всего маху швырнул его на пол. Нож, как выяснилось, оказался довольно острым, а бросок профессиональным: некоторое время Турецкий злобно разглядывал воткнувшийся в пол, словно кинжал, ножик. Потом резко поднялся на ноги, поморщившись при этом от боли, и направился вон из кухни: мало того что котлета оказалась казенной и успела остыть, так и аппетит пропал напрочь.
Впрочем, он не кисейная барышня, чтобы сдаваться на милость эмоций целиком и полностью. Тем более что на самом деле он сильно преувеличил, уверяя жену, что вечер у него свободный. Так что заняться есть чем… Прослушает кассету с опросом вдовушки, может, появится материал к размышлению… Обдумает, если есть что, и принципиально ляжет спать до прихода жены – пусть знает!
И хотя Турецкий прекрасно понимал, что вряд ли на Ирину Генриховну произведет должное впечатление то, что муж не стал ждать возвращения беглой супруги к домашнему очагу, к выполнению своего плана он приступил немедленно, вставив принесенную кассету в диктофон, найденный на Иринином письменном столе. Судя по тонкому