Потом он как-то пытливо посмотрел на Турецкого, поджал губы и протянул ему этот лист с текстом, видно, компьютерной отпечатки – это и Александр усек сразу. Глаз-то наметанный.
– Прочитай, Саня, и выскажи свое профессиональное мнение: что это, по-твоему?
Турецкий стал читать. Потом, прочитав и вернувшись к некоторым фразам, еще раз пробежал глазами, отложил лист в сторону и задумчиво посмотрел на Меркулова.
– И что ты хочешь от меня услышать? Не туфта ли это? Не сварганил ли писулю какой-нибудь остряк-самоучка, чтобы поднять очередную волну, а то ему стало скучно?
– Ну, что-то в этом смысле. Сперва давай пройдемся просто по форме самого документа, а потом обсудим существо вопроса.
– Понятно, – кивнул Александр Борисович. -
В принципе, думаю, чисто психологический аспект этого документа, скажем так, тебе было бы лучше обсудить с Иркой. Насколько там обещания соответствуют особенностям темперамента, речи, стилеобразования и прочее. Меня это мало интересует. Мне другое видится…
– Вот и давай о том, что тебе «видится», – нетерпеливо сказал Костя и начал деловито протирать свои очки.
– А уж не собираешься ли ты именно это дело и повесить мне на шею? – с подозрением спросил Александр.
– Обсудим, Саня, обсудим. Давай, высказывайся.
– Первое, что я здесь вижу. Если мы имеем в виду некоего пострадавшего от армейских унижений солдатика, то, каков бы ни был уровень его образования и знаний, письмо написано не его рукой.
– Из чего такой вывод?
– А сам посмотри… Слишком много литературы, Костя. Это – не столько крик души, сколько реакция на услышанное. Ну, образно говоря, пересказ оригинала, я понятно изъясняюсь? – Турецкий усмехнулся.
Костя тоже ухмыльнулся, покачал головой.
– Более чем… Я ж вижу, что беседую с профессиональным журналистом. Ну, дальше? Предположим, я согласен с тобой. Тогда к чему эта угроза совершить самоубийство? Это что, кокетство или человек действительно на краю?
– Я полагаю, что дело обстоит несколько иначе. Человек, со слов которого и составлено письмо в Интернет, заметь, не в прокуратуру, не президенту, не Комитету солдатских матерей, в конце концов, имел другой план. Ну, то, что сказанное – правда, – это вне сомнения. И что тот солдатик в отчаянье, тоже – правда. Но составитель собственно письма рассчитывал исключительно на широкий общественный резонанс. Причем, мировой. Я не залезал в последнее время в Интернет, но почти уверен, что там все пестрит и бурлит от откликов. Нет?
– Ты абсолютно прав, Саня. Значит, считаешь, что за того солдата кто-то старается? А кто это может быть?
– Ну, Костя, – засмеялся Турецкий, – не хочешь ли ты, чтоб я тебе еще и номер воинской части назвал? Тут же так ловко затемнен адресат, что