На Марата Бабочкина жаловалась Ксения Великанова, обвиняя его в подсиживании своего покойного мужа. Да и вообще, телевидение – область повышенной конкуренции, сопряженной с немалыми деньгами. Мало ли кому мог стать неугоден блестящий хирург? Так что для Глебова назрела необходимость съездить в телекомпанию «Радуга» и поговорить с продюсерами Мариной Ковалевой и Стасом Некрасовым.
Станислав Некрасов в некотором смысле Глебова потряс – правда, не как тот ожидал. Глебов предполагал, что он столкнется с превосходным профессионалом, но потрясение лежало в области внешнего эпатажа. Видно по всему, этот словоохотливый и довольно-таки смазливый молодой человек уделял огромное, ни с чем не сравнимое внимание растительности на своей голове. Наверное, он считал, что продюсера видно по прическе, и постарался сделать ее как можно более оригинальной, выбрив половину головы наголо, до зеркальной гладкости, точно он пользовался какими-то средствами для удаления волос. На другой половине беспорядочно торчали, точно сорняки на нестриженом газоне, белые щетинистые космы. Все вместе живо напомнило Георгию Яковлевичу занятия по истории криминалистики, на которых описывали похожий тип прически – по ней опознавали в России XIX века беглых каторжников… Растительность на подбородке тоже выглядела достаточно оригинально: Стас Некрасов носил диджейскую козлиную бородку, с которой во времена глебовской молодости журнал «Крокодил» постоянно изображал на карикатурах дядю Сэма. К бородке и прическе на редкость подходили коротковатые, выше щиколоток, широкие серо-сиреневые портки в розовый цветочек, точно сшитые из любимого рядна какой-то провинциальной прабабушки, а также синий шерстяной пуловер, сплошь исписанный надписями на трудноидентифицируемом языке. Судя по обилию восклицательных знаков, надписи служили лозунгами. На ногах Стас демократично терпел белые кроссовки и белые, с тонкими красными полосками, носки, которые выставлялись на полное обозрение короткими штанинами.
Общее заключение относительно внешности Стаса Некрасова, сформулированное Глебовым, конечно, не вслух, звучало так: «Ну и чучело!»
Чучело? Скорее всего, да – на взгляд человека, не причастного к чарующему телевизионному миру. Однако Стас Некрасов был очаровательным чучелом. Он был влиятельным чучелом. Он был чучелом, от которого многое зависело – судя по тому, что во время прохода по коридорам «Радуги» в сопровождении Глебова его буквально рвали на части. Стаса спрашивали о времени следующего выхода в эфир, о полетевших софитах, о заболевшем осветителе и обо всем подобном. И только ленивый не спрашивал:
– Стас, а это кто с тобой? Представь своего друга…
– Герой новой передачи, –