Трамвай качнуло на повороте. Он замолчал весь в приливе воспоминаний. А мысли мои продолжали свой танец воображения. Память вновь оживила ту картину, когда он на вытянутой руке держал двухпудовку и при этом рука его не дрожала. Я видел вновь, как монета сгибается под его пальцами. Да, я живо представлял продолжение. И всё же я был в нетерпеливом ожидании рассказа того события, совсем неординарного события. И продолжение не замедлило себя ждать:
– Пассажиры на задних сидениях оглянулись. Они втягивались в роль зрителей. А этот молодой, высокий, статный парень, игравший в данный момент главную партию, мне отводил роль такого простачка, которого он утопит сейчас в самой грязной, вонючей луже. О-о, он был верхом на коне, на самой вершине. И загнала его туда собственная, наивная глупость и отсутствие опыта жизни. А он, этот опыт жизни ох как бывает нужен человеку.
– Я понимаю. А дальше что? – несомненно, согласившись с ним, я был весь в ожидании.
– Мельком я успел заметить, что у пассажиров начинают появляться нотки сочувствия ко мне. Но вмешиваться никто из них не собирался. Да и зачем.
Сойдут на своей остановке, и забудется этот мимолётный эпизод. Я же тем временем аккуратно пальцами прихватил его пиджак, лацкан пиджака и так же аккуратно придвинул его самодовольное лицо поближе. Он же сначала ничего не успел понять, осмыслить, а чуть позже он удивился и уже подумывал, что предпринять. Индюк думал, думал, да в суп попал. Я смотрел. Глаза в глаза. А затем я тихо сказал: «Выходим на первой остановке. Я найду место без свидетелей. Я оставлю тебя без глаз». Я говорил тихо, тихо. Пассажиры не слышали, он слышал. До его куриных мозгов дошло, сразу дошло то, что я сказал. Главный энергетический посыл, что исходил от моих глаз, а точнее от моего мозга через глаза, нёс информацию неотвратимости моего замысла. А это означало, несомненно означало то, что он осуществится. Подкреплялось это словами, что сказал я голосом тихим, но властным. Я не кричал, как кричат во многих случаях, а говорил тихо и убеждённо. И это тоже был посыл моего мозга, но слуховой посыл. Он, видимо, всегда хотел жить комфортно, уютно, удобно, даже чересчур, и он как можно, стал цепляться за любую возможность, чтобы жить вот так комфортно. В данные секунды он приобретал опыт жизни. О-о. Тут же нашлись у него всякие слова извинения. «Иди быстро, иди. Бегом беги». – говорил я тихо, тихо. Мой приказ он исполнил сразу. Быстрота была хорошей. Он мигом проскочил в середину вагона, чтобы никогда больше не видеть меня. А пассажиры очень удивились вот такой неожиданной метаморфозе. Это я видел. Это я чувствовал.
Трамвай покачивало на поворотах, что сильно отдавалось в конце. Я осматривал заднюю площадку, стараясь мысленно представить всё это.