Экспресс на 19:45. Лиза Ангер

нет, – помолчав, ответил он.

      – То есть иногда ты так злишься, так расстраиваешься, что говоришь вещи, которые вовсе не имеешь в виду, верно?

      – Наверное.

      – Вот и мы с папой не имели в виду всего, что наговорили друг другу прошлой ночью. Мне жаль, что ты застал нас за подобным.

      Она вспомнила, каково это – слышать, как ругаются родители. Такие моменты сближали их с сестрой. Она вспомнила, какой беспомощной, бессильной и испуганной себя чувствовала. А теперь из-за нее так же себя чувствовал Оливер. Осознание было ужасающим. Она ненавидела Грэма – действительно ненавидела. Так же, как саму себя.

      Она погладила сына по шелковистым волосам. Его лоб показался ей горячим.

      С минуту он молчал, его грудь мерно вздымалась и опускалась.

      – Родители Зандера разводятся, – тихо сказал он. – Он говорит, что теперь у него будет два дня рождения и два Рождества.

      – Неплохо. – Она понятия не имела, о каком Зандере идет речь.

      – Я не хочу, чтобы у меня было два дня рождения, – буркнул он.

      – Я понимаю.

      – Тогда где папа?

      – У него «мужские» выходные. Я же тебе говорила.

      Она снова возводила между ними стену лжи.

      – Ладно, думаю, он у дяди Джо, – наконец сдалась она. Обычно, когда им нужно было отдохнуть друг от друга, Грэм отправлялся в холостяцкую берлогу своего брата.

      – А я думаю, он на улице, – не согласился с ней Оливер.

      – Что? – удивилась она. – Что ты хочешь этим сказать?

      – По-моему, он сидит в своей машине – она стоит через дорогу от нас.

      Селена встала и подошла к окну. Оливер был прав: Грэм сидел в своем внедорожнике, припаркованном на другой стороне улицы. Она старательно подавляла заклокотавшие в ней гнев и раздражение. Какого хрена? Она же просила дать ей время и пространство, чтобы все обдумать. Просила держаться подальше. Сказала, что придумает, как объяснить его отсутствие мальчикам, и даже позволит ему созвониться с ними в субботу. Но он, конечно, все делал по-своему. Был Грэмом. Не понимал и не уважал чужие границы, не мог осознать, что так грубо нарушают их только невоспитанные ублюдки.

      Когда мать раскрыла Селене и ее сестре истинные масштабы измен их отца, Селена, совсем еще молодая, только окончившая колледж и вышедшая на работу, притворилась, будто понимает, почему мать так долго его терпела.