– Далеко собрались, болезные? – прокаркала старушенция, и мне показалось, что сейчас она достанет из-за пазухи маузер и положит нас прямо на пол, покрытый блестящей плиткой хладными трупами.
– Бабуля, мне мама сказала, что она тут. Велела прийти, – жалостно хныкнул не по возрасту умный притвора. Ему бы в кино сниматься, а не в магазинах промышлять по-мелкому. – Она по работе тут. Вот по этому адресу, я записал.
– А, у этого. Бабы к нему, ну просто табунами прут. Ой… прости, я хотела сказать модели, – потеплела взглядом бабка, но все равно с дороги не ушла. – Что – то молодая эта губастая для такого сына. Да и одет ты… Хотя, нонче тряпки то такие, будто за них бомжи на помойке бились, а стоють… Я вон у внука штаны то выкинула. Драные все были. Так он меня чуть не порешил, ей-богу. И артист мой любимый, все как оборванец ходит, а я потом в газетке прочитала, что миллионы его тряпки стоють. Пойди пойми вас сейчас…
– Бабушка, так пустите меня? Мама ждет, она не любит этого. Орет потом, как горгона. Да и вам наверное потом будут замечания делать, зачем проблемы то на пустом месте разводить? – перебил поток консьержкиного сознания Лешка. Я моргнула, пытаясь прогнать морок. Показалось, что он вот прямо теперь, достанет из своего рюкзачка балалайку и споет что-то типа – «По приютам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила.»
Я замерла на месте, что та Годзилла, готовящаяся спасаться бегством от вооруженной армии. Вот сейчас нам точно эта бабуля влупит. Но она расплылась в улыбке, превратившись в леденец на палочке. Даже морщины разгладились.
– Ладно, ступай. Только скажи там, что я пост свой блюду.
– Обязательно, – от уха до уха улыбнулся нахаленок и двинул к лифту, таща меня за руку, как козу на веревочке.
– Эй. Стоя, а это кто? – пригвоздила меня окриком консьержка.
– Да нянька моя. Она иностранка, глухонемая. Таскается за мной, достала. А нам в какую квартиру? Адрес странный уж больно. Или это кладовка какая? – махнул ладошкой мелкий поганец. Вот не зря говорят, не делай людям добра. Я аж замычала от ярости.
– Ох, вот горе то. Несчастная, мало того, что страшненькая, так и болезная. Ох, беда то, – запричитала старушка, – подожди, мальчик, а точно мама тебе адрес дала? – вдруг подозрительно прищурилась работница умственного труда, мастер спорта по разгадыванию кроссвордов. Скорее всего бабку за какие – то заслуги посадили тут консьержкой. Чтобы она дожить могла достойно. Потому что судя по обилию камер, торчащих из каждого угла и глазков видеофонов, нужды в этом раритете здесь не было.
– Да точно, точно. Сказала – этаж последний. Чердак поди. Где же еще обслуге то жить? А номер квартиры странный.
– Обслуге? Это она так назвала барина? Мальчик, ты принц крови не иначе? Так там господин хозяин целый этаж выкупил, – посветлела лицом бабушка – цербер. Явно ей понравилось