– Слабо? Да?
– А что нужно уметь? – спросила находчивая Ниночка Иванова.
– Желательно все, – опять энергично ответила гостья. – Но для начала надо просто записаться и в пятницу после занятий прийти для просмотра. Мне нужны артисты в драмколлектив, танцоры в ансамбль, хористы. Наш хор – народный. Мы уже записались на пластинку в Москве, приходите слушать.
Она пристально посмотрела на притихших ребят.
– Талант рождается в детстве, а может, конечно, и раньше, понятно?
Она свободно и заразительно засмеялась. Так в школе никто не смеялся.
– А я, как бабка-повитуха, помогу, как могу, если будете слушаться. Не теряйте момента!
– Вот у нас готовый артист есть, Валентина Яковлевна, – вдруг сказал учитель Норкин, присевший на первом ряду за парту, и показал жирным коротким пальцем на Шурку.
– А ты чего стоишь в углу? – удивилась Плотникова.
– У стенки, – поправил Шурка. Он берег свою независимость.
– Петь любишь?
– Не знаю. Не очень.
– А что любишь?
– Кино!
Все засмеялись.
– Приходи, попробуем в постановках. На роль Ваньки Жукова тебя попробую. Как твоя фамилия?
– Ковальский.
– А имя?
– Александр.
– Александр Ковальский! – воскликнула она, подняв левую руку над головой. – Неплохо звучит для сцены.
…Шурка пришел в ту пятницу в клуб и с тех пор уже не представлял себя без завораживающего общения с этой удивительной женщиной, без того волнения, которое он теперь всегда испытывал входя в клуб.
«Придет времечко-то…»
Я смотрю на тебя, Шурка, и думаю: какое же это перемещение народов всяких должно было быть, вторая мировая война случиться, чтобы твой отец – песчинка в море – оказался здесь, в Утевке, и встретился с твоей матерью. И чтобы ты родился. Чудеса да и только. Как будто кому-то это надо?
Бабушка Груня сидит перед открытым полупустым сундуком, крышка которого изнутри оклеена кусками картины И.Репина «Бурлаки на Волге». Третий слева в толпе бурлак, высокий и в шляпе, очень похож на Большака, который приходит часто к Лобачевым в гости. Только у Большака нет трубки.
Шурка, продолжая разглядывать картину, просит:
– Баб, расскажи что-нибудь еще об отце.
– О каком, Василии?
– Нет, – глуховато отзывается Шурка.
Бабушка вынимает наконец-то нужный ей клубок пряжи и, не поднимая головы, не торопясь отвечает:
– Мать пусть расскажет.
Шуркина мать сидит с пряжей у окна, там посветлее. Сучит пряжу, принесенную бабушкой.
– Что тебе рассказать?
Она ловко поправляет веретено, струны вытягиваются, прялка оживает.
– Я вот расскажу тебе, чтобы ты наперед знал, больше тебе никто не скажет, окромя