Как я уже говорила, всему хорошему очень быстро приходит конец. Только успевай насладиться. Вот и мы со Стефаном нехотя подползли к неприятному для двоих разговору.
– Это ты зря.
– Что зря? – спросил Стефан, хотя сам прекрасно понимал, о чем я хотела сказать.
– Сдал нас всех зря. Да и от чего тебе прятаться? Сам знаешь, что тебя бы никто не вломил. Или ты специально нас подговорил Лысопеда поджечь, чтоб потом директору сдать? Типа ты такой хороший, присек, сигнализировал, все такое, а мы шпана и шантрапа бесчувственная? Давай по честноку-ты себе баллы таким образом зарабатываешь?
Вопрос конечно был предсказуем, но Стефан не смог сдержать нервной дрожи. Пот выступил на его висках. Волосы сразу стали мокрыми. Несмотря на то, что ответ конечно же был обдуман заранее и проговорен перед зеркалом бесчисленное количество раз, на деле все оказалось намного сложнее.
– Послушай. Я не хотел. Вернее, конечно же я придумал Лысопеда поджечь, но сдавать точно никого не хотел. Кто знал, что у него штаны загорятся? Да еще авоська с зарплатой? Кто мог догадаться, что он деньги в авоське носит? Клал бы как все нормальные люди в карман пиджака, так хоть денег бы не лишился.
– А при чем здесь то, где он деньги свои носит? Лысопед хоть и причокнутый, но это его личное дело. Скажи мне лучше, кто мог догадаться, что его во время урока собственные же ученики подожгут? Ни то, ни то непредсказуемо! А ты, хорош! Сам всех завел, все тебя поддержали, а сам и струсил. Да если бы просто в кусты, может-быть так и лучше бы было! Но, ты как ни в чем не бывало полетел к директриссе подельников закладывать! Смотрите Евгения Леонидовна, что они гады такие наделали! А я сразу хотел вам все рассказать, да боялся, что они меня поймают и поголовке палочкой побьют. Но, вы же видите, я как только, так сразу к вам. Смотрел-наблюдал, так сказать. Особенно зачинщиков в своем мысленном блокноте красным фломастером помечал. Рьяно так помечал, чтобы ничего не перепутать и вам все как было доложить.
Я тогда кричала сильно. Негодование так и рвало меня на части. Все хорошее, что подарили мне предыдцщие сорок минут исчезло, не оставив после себя следов. Я была злая. Очень злая. А еще мне было обидно. Я знала, что понедельник нас всех соберут на линейку, куда вызовут наших и без того истерзанных родителей. Потом будут долго и с выражением рассказывать все, что мы и так прекрасно знали и если честно, то давно уже раскаивались. Каждый по своему конечно, но все же расскаивались. Плохо глотаемый комок жалости к Лысопеду заполз в горло