– Ну, вот, – сказала Зина, вырвав все сорняки вокруг оградки. – Теперь её душа спокойна. История с Виктором и Ксенией стала ещё одним доказательством того, что спорить с судьбой бесполезно.
– Когда у них свадьба? – осведомился я с улыбкой.
– Через две недели, – ответила женщина.
– Надеюсь, сейчас Ксения не держит зла на мать.
– Только вчера мы с ней говорили по этому поводу. Она заявила, что бесконечно ей благодарна. Ведь эти семь лет разлуки с Виктором пошли им обоим на пользу. Она убеждена в том, что, если б они стали встречаться, будучи школьниками, с большой долей вероятности расстались бы по юношеской глупости. А пока они столько времени грезили друг о друге, их любовь только крепчала. И сейчас её не сможет разрушить даже самый сильный ураган.
А я, вместо того, чтобы идти в редакцию газеты, я взялся писать этот роман. Не знаю, понравится ли он издателю…
Цыга
Мой сладкий сон внезапно оборвал одноклассник, толкнув в плечо с такой неистовой силой, что я даже закачался на стуле из стороны в сторону, как кораблик на волнах. Порой казалось, рукоприкладство в отношении меня доставляет Женьке немыслимое удовольствие. Да, собственно, так оно и было. В нём говорила жажда мести, ибо от меня он ежедневно получал подзатыльники, тяжёлые хлопки по спине и другие неприятные вещи. А дать сдачи мог только исподтишка либо в моменты моего бессилия. На отпор на месте у него не хватало ни смелости, ни сил. И он наверняка понимал, что глупо будет выглядеть, если вступит со мной в драку. Я был гораздо выше, крепче и сильнее его. Идя рядом по школе или по улице, мы у людей нередко вызывали чувство иронии. Мы были с ним как Винни-Пух и Пятачок, как Гулливер и Лилипут, как небоскрёб и шалаш. Надеюсь, смысл вы поняли. Поднять на меня руку означало для него рискнуть едва ли не жизнью, потому он был вынужден стоически переносить все мои шуточные издёвки. Очнись я на перемене, уже отодрал бы хорошо за уши дружка, чтоб неповадно было в другой раз. Но посреди урока, на глазах у учительницы, мне следовало покорно снести этот насмешливый жест одноклассника. Ирина Викторовна, моя учительница, стояла надо мной с большой деревянной указкой и сверлила меня своим привычным орлиным взглядом. Эта миниатюрная женщина с чёрными короткими волосами и в очках заслуживает отдельной темы для разговора. По натуре своей Ирина Викторовна была чёрствым и коварным человеком. Она делила своих учеников на несколько категорий. Так, в её любимую попадали дети из богатых семей, от которых она могла извлечь какую-то выгоду. На праздники они носили ей недешёвые подарки в красивых блестящих пакетах, угощали сладостями на переменах и просто были приятны её взору. В другой категории находились скромняги и ботаники. Она признавала их достоинства и всё же время от времени могла верёвки с них вить, пользуясь их слабым характером. Я же принадлежал к самой последней, негодной, так сказать, категории. Я не мог похвастаться ни острым умом,