По другую сторону Алисы. Алена Тимофеева

ограниченное время. – Я взглянула на Александра. Из его рта вылетали облачка пара. Температура заметно снизилась, а у несчастного мужчины, похоже, проблемы с носовым дыханием. Трамвайные пути нам не повстречались до сих пор. Устройство другого мира, похоже, и состояло из сплошных парадоксов и следовало правилам, известных лишь Бог знает кому. На этом моменте я осознала, как можно быстро добраться до нашего пункта назначения. Я подошла к всё ещё пребывающему в шоковом состоянии мистеру Миллигану, взяла его за потную липкую ладошку и закрыла глаза. И постаралась вызвать как можно более яркий образ трамвая, невозможно старый снаружи и такой уютный внутри.

      – Ну здравствуй, Алиса, – тёплый хриплый голос Эйча заставил меня открыть глаза и улыбнуться:

      – Давно не виделись, приятель, – я, ухмыляясь, оглядела ничуть не поменявшегося Харона. Громкий глухой звук поведал нам о том, что мёртвые всё-таки могут падать в обморок.

      Кряхтя, я тащила Александра, подхватив его подмышки, а Эйч нёс его за ноги. Совместными титаническими усилиями мы внесли тяжеленного Миллигана внутрь импровизированной хижины проводника. Спасибо, дождя нет. Тело мёртвого и в то же время не мёртвого господина мы разместили на кровати Эйча. Этакий труп Шрёдингера. Оставив беднягу отдыхать, Харон отправился ставить чайник, а я плюхнулась на стул возле стола.

      – Ты будешь чай или кофе? – гостеприимно спросил меня Харон.

      – А вафли есть? – неожиданно для себя ответила я вопросом на вопрос.

      Эйч удивлённо поднял брови и возвестил:

      – Есть.

      – Тогда чай, – приняла я решение.

      Проводник рассмеялся своим хриплым, таким же, как и его потрясающий голос, смехом и поинтересовался:

      – А с кофе вафли не едят? – Я, как это ни странно, соскучилась по этому лукавому взгляду карих глаз.

      – Едят, но я не хочу, – просто произнесла я.

      – Хорошо, чай так чай, – кивнул Эйч и поставил вазочку с вафлями на стол.

      – А вафли настоящие? Или это всё иллюзия? – задала я очередной вопрос хозяину хижины, откусывая немаленький кусок от предложенного угощения, украсив при этом свою заимствованную одежду вафельными крошками.

      Эйч вновь затрясся от смеха. Ничего не изменилось. Пока закипал чайник, мой старый знакомый привычно потянулся во внутренний карман за пачкой Мальборо. Банка с окурками, правда, заметно опустевшая, по-прежнему находилась на своём законном месте. Выпустив на свободу струйку сизого дыма, Харон выключил чайник и принялся заваривать чай. С бергамотом, мой любимый. Запах заварки мне сразу напомнил о бабушке. Стало грустно, я принялась разглядывать убранство трамвая, чтобы отвлечься. Мой взгляд наткнулся на белый конверт, торчащий из книги. Скорее всего, хозяину чтива он приходился чем-то вроде закладки.

      – Письма приходят, да, Эйч? – Я указала вафлей в сторону конверта.

      Харон отвлёкся от разливания ароматной жидкости в белые фарфоровые чашки и обернулся через плечо.

      – Пришло. Одно. – Он развернулся,