Через два часа, когда вернулись к машине, обнаружили на лобовом стекле бланк об оплате штрафа за парковку. Вместо того, чтобы произнести:
– Вот видишь, Эдик, я же тебя предупреждал, – я сказал, – делать нечего, надо идти оплачивать штраф.
В ответ мой приятель, разорвав штрафную квитанцию на мелкие клочья, совсем не воинственно буркнул:
– Не пойду я больше в этот банк. Да и поверь мне, ничего не произойдёт. Всё будет в порядке. Поехали, пора прощаться с этой недружелюбной Францией.
Однако Франция не очень-то хотела прощаться с Эдуардом. Через месяц оттуда пришло письмо, что с его банковского счёта (реквизиты которого были в агентстве, где мы арендовали машину) была снята больше кругленькая, чем квадратная сумма за неуплату парковки транспортного средства.
На полях этой книжной страницы для острастки других путешественников уместно будет предать огласке подобный случай, который произошёл с, ещё одним, моим хорошим знакомым. Путешествуя по Америке, в хлебном городе Сан-Франциско ему тоже приклеили на стекло штрафную квитанцию. Точь в точь, как и Эдуард, он тут же выбросил её в ближайшую урну. Когда же через двенадцать лет он снова прилетел в США, на паспортном контроле ему предложили оплатить долг с той лишь разницей, что тогда он составлял всего двадцать американских «баксов», а сейчас больше тысячи долларов. Альтернативой мгновенной оплаты двенадцатилетнего долга служила немедленное возвращение в Израиль тем же рейсом, которым он прилетел. Это, так сказать, в назидание нарушителям дорожного движения за границей.
Утро следующего дня началось с назойливого непрекращающегося дождя. Но нам было уже всё равно: после обеда мы улетали домой. Не выспавшиеся Люба и Эдик посадили меня за руль, а сами мирно подрёмывали на заднем сидении. Штурманская навигация уже не требовалась, мы ехали по автостраде с подробными понятными указателями по мере нашего продвижения вперёд. До аэропорта города Мюнхен было около трёхсот километров, которые я собирался проехать за три часа. Добрались до него без особых приключений, не было проблем и со сдачей нашего Фольсквагена. Уже в здании аэровокзала обратили внимание, что регистрация на Тель-Авив производится на приличном расстоянии от рейсов на другие направления. Причём, именно в этом рукаве, а не в других, стояли полицейские с оружием в руках. Эдуард, разумеется, не преминул, не без едкой иронии, заметить:
– Не броневиками