Я открыл глаза… «Это что было?» Волшебная атмосфера тонких материй вдруг перестала двигаться. Голубые, желтые, розовые дрожащие пастели, голоса, музыка – всё остановилось! Вдруг эта материя покрылась трещинами, стала мозаично распадаться… и откалываться, как плитка в туалетной комнате. Во рту пропала слюна. Волшебное мясо потеряло аромат и стало пресным и каким-то осклизлым. Я даже не смог проглотить уже разжеванный кусок. Пришлось для облегчения процесса запивать компотом. Желудок тоже затих…
– Все эти сопли, – не унимался беспощадный Аркадий Иосифович, – заглатываются в желудок, вот вам и распространение инфекции! Дальше катар желудка, раздраженная прямая кишка, жидкий пенистый зловонный стул два-три раза в сутки. Вот так! – продекламировав это, лор-врач снова принялся за рыбу.
Пока он сопел, вынимая из зубных протезов застрявшие рыбьи кости, я поспешил к котлете.
Аппетит отказался быть мне союзником. Не понравились, видите ли, друзья мои – подельники… Ничего, я и сам без аппетита, на раз-два-три… Мне удалось проглотить еще два-три кусочка. Желудок подозрительно молчал. Доесть я не успел…
– Да… – задумчиво протянул Пётр Васильевич. – Похоже, в недалеком будущем это будет мой пациент…
– Скорее всего. У него уже кашель, хрипы.
– Тут главное опять же успеть… Я помню случай из практики. Ну такой запущенный, уже гнойный бронхит, ужас! Больной харкал гнойной мокротой.
Мой желудок икнул. Это был первый его отзыв со времени последнего кормления. Прямо скажем, не вполне внятный, тревожный отзыв.
Пётр Васильевич закончил с мясным криволапым ежиком и продолжил:
– Мы с моим лаборантом решили исследовать харкотину пациента. – Пётр Васильевич блеснул очками. – И что вы думаете – оказалось, что в слизи присутствовали плотные цилиндры. Мы их достали, изучили. И что вы думаете? Оказалось, это слепки с бронхов. Мы их порезали… – Пётр Васильевич для наглядности выкатил на тарелочку макаронину и ножиком начал ее членить, как ту трубочку – из харкотины.
Я как раз разрезал чрево котлеты, и оттуда