Осторожно, чтобы невзначай не задеть глянцево–оливковые наросты, я прошёл через арку, щедро оплетённую мраморными лианами. Стекольник… Да, это он. Всюду огрызки смальты и геометрическая разруха… Идя вдоль квадрата, болезненно мигающего торфом, я издали заприметил полупрозрачную тень Короля Брена. Она с упоением жевала смальту, в избытке подносимую скопищем мышей, возглашающих заискивающее «пи–пи–пи». Смотря на всю эту возню, я формировал «Огненный Шар». Заклинание у меня получилось. Немеркнущий Закон, как и сказал незнакомец, перестал тяготеть надо мной! Чары переместились на Лик Эбенового Ужаса, после чего я двинулся к самозабвенно пирующему Доппельгангеру. Мне казалось, что он так увлёкся набиванием трёх ртов, что моё возникновение в Стекольнике осталось без внимания… Я заблуждался. Прицеливаясь скворчащим пламенем в дородное тельце, я ни с того ни с сего, бабахнулся об невидимый барьер, зарябивший разнообразными всполохами травяных тонов. Лоб обожгло. Глаза заслезились. Меня затрусил кашель, переросший в удушливое перхание.
– Парень, я не успел тебя предупредить, магическая стена выросла прямо из неоткуда!
– Любят они тут стенки воздвигать! – прохрипел я, отшатываясь к кургузому пунцовому камню.
– Ох, ох, ох! Кто это явился – не запылился? – отбросив смальту в сторону, гнусаво протявкал Доппельгангер. – Тот, кто называет себя Калебом, тот, кто пришёл повидаться с подлинным Королём Бреном! Да, мне все ведомо, что твориться в Красной Башне!
Мыши вокруг трёхголовой лже–оболочки одобрительно зачирикали.
– Так что же ты не заходишь? Что не поздороваешься? – продолжал Доппельгангер, крутя в лапках радужную пластинку, снабжённую мелкой ворсиной. – Не можешь? Плохо тебе? Ай, ай, ай! Досадно! Сейчас я тебя подлечу.
– Без тебя обойдусь, – отозвался я, совладав с собой.
Самозванец–король взмахнул куском Чесалочки и громко повелел:
– Вы давно вкусно не ели, дети мои! Вперёд! Обглодайте его дочиста!
Писк, вобрав в себя октаву голодного исступления, поднялся до небес и все как один, грызуны кинулись вкусить моей плоти. Вонючей лавиной они набросились на меня, и их клычки принялись терзать мою одежду, а кое–где и кожу. Погубив Огненным Шаром с полсотни мышей, я быстро вынул мешочек с Преумножающими Триплексами и кинул половину его содержимого перед собой. Окатанные орешки, своенравно утыканные вертикальными гвоздиками, ляпнулись об пустоту и упали вниз. Доппельгангер демонически расхохотался, при этом его пузо задребезжало жирными складками. Мыши, мелкие бестии, тем временем вновь атаковали моё тело. Они подпрыгивали и больно кусали меня, где придётся: за локти, за голени и за бока. Альдбриг и Лик Эбенового Ужаса, на пару, кромсали