Солнце все еще пекло довольно сильно, пан и пани Диамант были почти без сил, к тому же мы давно выпили всю воду и нас обуревала жажда. Поэтому я повела нашу небольшую группу вдоль проселочной дороги в надежде набрести на ферму с колодцем.
Вскоре мы действительно увидели ферму. Дом с покатой красночерепичной крышей и хлев, из которого доносилось коровье мычание. Прямо перед домом был крытый колодец. Я благодарно склонилась над ним, вытащила цепь с полным ведром воды, стараясь наполнить бутылку через узкое горлышко; люди вокруг меня облегченно вздыхали. Пан и пани Диамант, тяжело дыша и поддерживая друг друга, опустились на землю.
– Что это вы тут делаете?
Я взглянула вверх и увидела стоявшую надо мной женщину в платке. Она наставила на меня дуло русской винтовки.
– Извините, пожалуйста, – сказала я, – мне надо было постучать.
Я одарила ее своей самой лучшей, «купи мне шоколадку», улыбкой, но на этот раз она не возымела эффекта.
– Мои… мои друзья очень устали, мы идем издалека…
– Я знаю, кто вы такие, – сказала женщина, тыча ружьем в сторону моей разношерстной компании, примостившейся у нее на дворе. – Жидовские свиньи. Вон отсюда!
Я оглянулась на этих людей. Были ли они евреями? Я не знала.
– Но…
– Вон отсюда, пока я не начала стрелять! – завопила она.
Некоторые люди не любят евреев. Конечно, мне было известно об этом. Тем не менее я раньше и представить себе не могла, что можно отказать в глотке воды детям и старикам в лохмотьях. Я помогла пану Диаманту встать на ноги и проводила взглядом медленно бредших согбенных людей. Поправив лямки рюкзака, я обернулась к женщине с ружьем и колодцем, наполненным водой. И внезапно меня захлестнула такая ярость, что у меня потемнело в глазах.
– Желаю вам, чтобы настал день, когда вы будете умирать от жажды, как эти люди сейчас, и чтобы никто не дал вам напиться, как вы им не дали!
– Пойдем, ketzele, – прошептала пани Диамант.
Я повернулась к ней спиной и вздрогнула от раздавшегося выстрела. Пуля просвистела мимо моей головы, и из руки шедшего впереди меня мужчины хлынула кровь; я даже не знала, кто этот человек. Он закричал, но продолжал идти, не останавливаясь. Никто из нас не останавливался, пока мы снова не вышли на шоссе. Пани Диамант перевязала незнакомцу рану своим шарфом; меня тошнило, но так и не вырвало.
Если я решила заботиться о них, если я взяла на себя ответственность за них, если мы все хотим уцелеть, мне надо научиться сдерживать свои эмоции. Даже если вижу несправедливость. Даже если все внутри кипит.
Я не знала, смогу ли в дальнейшем следовать этим правилам.
Когда мы наконец дотащились до Низанковице, была уже почти полночь, и я постучалась в дом пани Новак, католички, у которой Макс снимал комнату по будням, когда работал у доктора Шиллингера.
Она удивилась, увидев нас, но, кажется, наше появление не вызвало у нее досады. Женщина впустила нас в комнату