– Так и есть, – быстро заверила её Мона, ощущая всё большую растерянность.
– Очень хорошо. Я займу ваши самые роскошные апартаменты до тех пор, пока не закончится снегопад. Что, надеюсь, скоро произойдет. Мои друзья и так будут ужасно разочарованы, что я опоздала.
– Лучшее, что у нас есть, – это пентхаус, – сказала Мона.
– Значит, немедленно засели меня в один, – потребовала герцогиня, вновь нетерпеливо постукивая по ковру тростью.
Мона засомневалась. Раньше она уже сталкивалась с неприятностями, заселяя гостей самостоятельно.
– Я только приведу Жиля…
Герцогиня не дала ей договорить:
– Уму непостижимо!
Голос крольчихи стал пронзительно высоким, и Мона почувствовала, что добром этот разговор не закончится.
– ТССС! – раздалось у них за спинами.
К облегчению Моны, из кабинета вышел Жиль.
– Мистер Хартвуд пытается спать, – укорил он.
Увидев крольчиху, ящер замер. Затем, вернув своё идеальное самообладание, он поправил галстук-бабочку и подошёл к ним.
– Герцогиня Орешинн, – поклонился ящер, – наиболее уважаемый член кроличьей королевской семьи. Чем мы обязаны такой великой чести?
– Да-да, итак, – опять фыркнула герцогиня. – Я хочу забронировать пентхаус, сию минуту.
– Конечно, конечно, – ответил Жиль. – Есть ли у вас особые пожелания, которые могут сделать ваше пребывание приятнее, герцогиня?
– Лишь пара мелочей, – уронила герцогиня, и Мона навострила ушки. – Снаружи стоят сани с моими вещами: я хочу, чтобы их распаковали. У меня аллергия на обычные травы, так что, будьте любезны, проследите, чтобы моя постель была сделана только из перьев или импортной травы. А ещё я хочу, чтобы мне набрали ванну.
– Конечно, – повторил Жиль.
Моне казалось, что герцогиня Орешинн уж наверняка закончила, но та не умолкала:
– Пусть мне подадут чай и лепёшки из желудей. Учтите, без всякого джема или мёда. И три тарелки супа: грибной, с перцем и морковный. Я точно не решила, какой именно хочу.
– Это не проблема. Наша повариха, мисс Колючклз, готовит наивкуснейшие супы, – сказал Жиль. – Почему бы вам не погреться у камина, пока мы всё подготовим?
– Хорошо, – согласилась крольчиха, а затем добавила: – О, и последнее. У меня крайне чувствительные лапы, так что на полу обязательно должен лежать ковёр. Собственно, мне нравится этот, – она постучала тростью по коврику лобби.
– О… – Жиль впервые замялся, и Мона понимала почему.
Ковёр был важной частью лобби. Сотканный из древесного мха красивого мятно-зелёного цвета, он оказывался первым, что видели входящие в «Хартвуд».
– С этим ведь не возникнет проблем? – сдвинула брови герцогиня. – Это же всего-навсего ковёр, и вовсе не такой хороший, как в моей норе.
– Да, – быстро произнёс Жиль. – Мне только нужно будет разбудить мистера Хартвуда и спросить его…
– Спросить меня о чём, Жиль? – из кабинета, потирая