Решив сослужить мальчишке службу, я вынул пару монет из кармана и взял газетку. Тот, широко улыбаясь, хлопнул калиткой, пожелав мне хорошего вечера.
Я сложил газету в трубку и пошёл вперёд, вспоминая, где я мог видеть отель. Долго искать мне не пришлось: среди череды маленьких особняков возвышалась четырехэтажная, милая на вид гостиница, на которой горела красным неоновая вывеска «У Амели». Я направился туда по узким протоптанным улочкам и уже через час лежал на кровати крохотного номера.
Мысли не давали мне покоя: я даже не мог припомнить, когда в последний раз в моей голове было так свежо и когда думы так быстро пробегали одна за другой. Барьер от подкрадывающейся с каждой минутой все ближе тревоги давал трещину. Меня воротило только от признания возможности того, что придётся вернуться обратно в Милуоки, если я сейчас же что-то не придумаю.
Тут я вспомнил про газетку, которую купил у паренька и, в надежде откопать что-нибудь стоящее, открыл её.
Пролистав пару страниц, которые сплошь были покрыты мелким печатным текстом, я наткунлся на раздел любительской фотографии.
И тут же замер: передо мной, на этой маленькой нечетко пропечатанной картинке высились горы, макушки их уходили далеко-далеко ввысь; они упирались в небо, окутанные туманом, который уплотнялся с подножия к пику. Сплошь покрытые снегом, горы разрезали облака, которые, по сравнению с мощью камня, казались совсем невесомыми, будто по голубой тарелке раскидали кусочки ваты и вонзили в них белые ножи.
Внизу был мелкий текст – «Нонтин Каншан».
Рядом располагалась картинка, еще меньшая по размеру – такая, что мне пришлось развернуться на кровати к свету и ниже склонить голову над бумагой. Там было изображено озеро – голубое, кристально-чистое – такое, что была видна любая впадина дна.
«Мичиган бы с ним не сравнилось…» – подумал я.
Озеро было окаймлено со всех сторон высокими холмами, поросшими травой, подобно таким, какие я видел, выйдя в тот день осмотреть Санрайз. Их испещрили мелкие тропки; над местностью – такие же легкие невесомые облака, как и над горами с прошлой фотографии. Подпись значила «Ямдрок».
Я, как завороженный, рассматривал эти картинки, уделяя каждой, наверное, не менее четверти часа; глаза уже слезились и болели, фотографии стали еще более нечеткими, чем были, но я смотрел и смотрел на них, упиваясь красотой, о существовании которой я ранее не подозревал.
«Как я раньше жил, не зная о том, что находится рядом?»
Я наконец отвел газету от глаз; сняв напряжение, окинул взглядом всю страницу. Тут мне попался заголовок, который сначала не заметил. В шапке было выведено крупным жирным шрифтом:
«Тибет».
Глава II
Моё сознание порезали острейшие макушки гор, кристальные воды затопили мой череп, чистейший воздух опьянил меня, хотя я даже вживую его не вдыхал.
––
Всю ночь я провёл, упершись в монитор и изучая страницы, где хотя бы единожды встречалось