Сталкер времени. Часть третья. Петр. Ингвар Го

Через несколько секунд он был на месте. Взявши кувалду двумя руками, он сильно ударил по облицовке стены, сделанной из пудожского камня. Тонкие плитки рассыпались, стало понятно, что здесь секретная ниша. Максим стал бить более аккуратно, он боялся повредить то, что там было спрятано. Вскоре все плитки, скрывавшие нишу, были полностью разрушены, и перед Максимом явился лик Казанской Богоматери. Это была довольно большая икона, ее высота была почти метр, ширина сантиметров восемьдесят, таинственное свечение стало постепенно исчезать.

      – Здесь икона, – крикнул Максим стоящим внизу солдатам. – Несите еще лестницы.

      Через двадцать минут Максим и еще пять солдат Преображенского полка, которые пришли ему на помощь, спустили икону на землю. Первым к ней подошел будущий Император, перекрестился и после длинной паузы произнес:

      – Икона это есть добрый знак, – Петр замолчал на время, а затем вновь обратился к Максиму. – Молодец, как звать?

      – Петр, – ответил Максим.

      – Тезка, – усмехнулся Царь и похлопал его по плечу.

      – За твое усердие присваиваю тебе звание капрала, – через паузу сказал Петр и спросил. – Давно служишь?

      – Пять дней, – ответил Максим.

      На лице Государя появилось недоумение и, наконец, он крикнул:

      – Где его командиры?

      Почти сразу появился капитан, к роте которого был приписан Максим, и капрал, командир его плутонг-взвода. К ним обратился Царь:

      – Этот солдат достоин звания капрала?

      За пять дней пребывания в Шлиссельбургской крепости Максим проявил себя как нельзя лучше. Он, как снайпер, стрелял из фузеи, отличался от остальных отличной выправкой и всегда побеждал в тренировочных кулачных боях.

      – Достоин, Государь, – ответил капитан.

      – Так посему и быть, – отрезал Петр.

      Неожиданно рядом с иконой появился старик, он упал перед ней на колени и начал креститься. Он был русским по национальности, но всю жизнь прожил в крепости при шведах. После взятия Петром Нотебурга ему разрешили остаться и доживать здесь свои последние дни.