Сглотнув, просившейся на свободу макарон из миндальной муки, я зажмурила глаза.
Но, видимо, недостаточно сильно. Во время вытягивания феном, один из волосков с моей шевелюры сорвался с насиженного корня и наплевав на все законы логики, повинуясь закону подлости ворвался в одно из моих глазных яблок, намертво закрутившись о внутренности (кто тут офтальмолог? Что за лабиринт скрывается за выпуклым шаром?)
Я пробовала проморгаться, пробовала промыть глаз водой. Глаз слезился, краснел, а веко распухало.
Начался переполох. Кри-Кри обмахивала меня журналом, Фиона звонила в скорую, а таинственный Джон Доу в числе пятнадцати сотрудниц из Киргизстана давали советы народной мудрости предков, как извлечь соринку из глаза шесть раз подпрыгнув на левой ноге.
Соринку!
Это был мой волос, длиной сто сантиметров! Я чувствовала его, глаз чувствовал его, скорая велела ехать в травму, а Неона впопыхах вытягивала остатки моей челки – подстриженной до середины лба!
Я бросила небожительницам в фойе сорок тысяч, и не дожидаясь сдачи, краснея и бледнея от стыда, что вызвала столько внимания и хаоса (привет, интровертам, которым стыдно за ущерб, понесённый им же!), выбежала на улицу.
Я неслась в метро, как грабитель, только что вынесший кассу выручки десятка проданных программ Джона Доу.
Полегчало только в подземке. На краю платформы, пока я стояла лицом к тоннелю и всасывала телом, ноздрями и глазом все живительные сквозняки и всю живительную пыль. Вытянутые утюжками пакли рисковали запутаться вокруг зеркала машиниста, лишив меня и скальпа.
Нет, я не была Меридой, я была Ариэль, отдавшей глаз взамен на вытянутые полтора метра рыжей волосни, что удушающе путались теперь вокруг лямок рюкзака и шеи.
В отражениях несущихся вагонов, обдаваемая сигналами гудков, уже сейчас я видела закучерявившуюся обратно в сторону космоса челку а-ля пятилетки, отрезавшей сама себе локоны по брови.
Достав из сумки пудреницу, спустя час я решила, что готова оценить повреждения глаза и принять решение – в травму, или в Турцию. Высушенный сквозняками подземки глаз стал неприятно осязаемым и начал чесаться. Ковыряясь возле уголка, на всякий случай я прыгнула шесть раз на левой ноге, как раз в этот момент зацепилась за комок набившейся пыли и потянула.
У меня за спиной разревелся ребенок, видя, как тётя стоит на перроне с болтающимся склизким метровым червяком, которого она только что достала у себя из глаза.
Если честно, я разревелась от ужаса вместе с ним.
А потом рассмеялась.
Ведь улыбка – лучшая защита против стресса! К тому же, мне не пришлось ехать в скорою или отменять завтрашний вылет на свадьбу.
Глава вторая, в которой я узнаю, что числюсь в списке маньяка, а тем временем Лина наслаждается собачьими ушками
Влюбленная в Маркер
В поликлинике, куда я решила заехать для успокоения совести, выписали