принадлежать…
Времени хронически не хватало. «Где Жан-Жан? – напряжённо думал русский. – В столовой его нет. Договорились ведь встретиться в «Вавилоне», а после вместе с разноязыкой толпой отправиться на утреннюю прогулку. Где он? Без него я не справлюсь!» Сазонов посмотрел на наручные часы. До отхода лифтов – двадцать минут. Вот уже меньше – девятнадцать. Он спокойным шагом проследовал к выходу, минуя мужчин, сидящих за столами, поедающих всевозможную пищу, негромко переговаривающихся, жестикулирующих, курящих. Многих он знал лично – они были из его сектора —, многих понаслышке. Но сейчас они не здоровались с ним, да и он не приветствовал их. Ситуация с некоторых пор изменилась. Он теперь был чужой человек, незнакомый.
Как только Сазонов выбрался из столовой, он тут же бросился бежать вниз по лестничным пролётам. Хорошо, что никто не встретился ему на пути. Его быстрый бег привлёк бы нездоровое любопытство. А доносчиков на корабле всегда было в избытке.
«А-а, теперь всё равно!» – подумалось ему. Он спустился на три палубы ниже, запетлял лабиринтами коридоров. До каюты Жан-Жана – рукой подать. Однако он не спешил. Может, это ловушка? Он медленно бесшумно приблизился к двери, прислушался. Тихо. Ни единого звука. Русский осторожно тронул ручку, мягко надавил на дверь. Она была заперта. Тогда он вытащил из кармана куртки дубликат ключа, вставил в замочную скважину, плавно провернул. Чуть-чуть приоткрыл дверь – ничего не произошло. Приоткрыл настолько, чтобы протиснуться самому. Вошёл в помещение и сразу же закрыл дверь. В каюте было темно. Электричество он не включал, смог без освещения осмотреться, сориентироваться.
Жан-Жан лежал на боку на кровати, до подбородка укрывшись одеялом, правая рука свешивалась с края. Казалось, он спал, но Сазонов вдруг отчётливо понял, что Жан-Жан не спит. «Остановилось сердце, как у Тэйлора!» – подумал он. Он подошёл поближе, присел на корточки, рукой коснулся головы француза. Точно в центре лба зияла круглая дырка от пули – с рваными обожжёнными краями. На полу у кровати валялись разбитые очки. Жан-Жана больше не существовало!
«Сволочь японская! Как мне хочется тебя собственными руками удавить! Жан-Жана убил, паскуда! – русский представил, как дёрнулась голова француза, когда её прострелили. – Итак, ты сделал первый ход. Очередь за мной. Игра началась.
Смертельная игра. В ней победит самый хитрый.» Сазонов пошарил под подушкой, заглянул в ящики, поискал на стеллажах. Пистолета нигде не было. Ещё один прокол. Огисо пока набирает очки. Перевес пока на его стороне. Сазонов осторожно вышел из
каюты, огляделся – никого. Все пальцы были измазаны чем-то красным. Господи, да это же кровь Жан-Жана! Он вытер руки о внутреннюю сторону куртки. Посмотрел на циферблат часов. Ровно через