Веселый Роджер. Ольга Вечная

так что у Веры с Виком хорошие шансы. Нужно верить в лучшее. Но на учет их поставили.

      Вере казалось, что она не переживет прошлую ночь. А теперь ей нужно перетерпеть еще три месяца! Да лучше бы ее пристрелили прямо сейчас! Что может быть хуже ожидания?

      «Живите обычной жизнью», – сказал доктор. И еще раз перечислил все то, что ей делать нельзя. Они записались на следующий прием в середине августа – Вере предстоит худшее лето в жизни.

      И вот они с Беловым сидят в машине, слушают скребущую тишину, от которой иглами отчаяния покалывает сердце. Зачем она к нему села? Вик повел, и она пошла, потому что в шоке. Нужно уходить. Куда только? На мост сразу?

      – Ты что-то говорил о подарке. – Голос звучит хрипло.

      Вера тянет время изо всех сил: хочется как можно дольше побыть рядом с кем-то, кто знает и не отшатывается. У них с Гуглом, конечно, отличные партнерские отношения, но пусть поисковая система отдохнет от девушки хоть пару часов.

      – Да, точно. – Вик тянется на заднее сиденье и достает чехол для ватмана. Открывает, вытаскивает листы, разворачивает и показывает Вере.

      Она смотрит несколько секунд, ахает и закрывает рот рукой, жадно шаря глазами по большой фотографии. На ней Вера, никаких сомнений. Раскованная, возбужденная Вера в мокрой, ставшей почти прозрачной майке. Фотография черно-белая, обрезанная и тщательно обработанная, совсем нет ощущения, что это домашняя съемка. Лица не видно. Только грудь, острые ключицы, плечи, подбородок и губы. Чувственные приоткрытые губы, которые манят, просят, чтобы их коснулись. Хотя бы пальцем.

      Вера смотрит, не веря глазам. Неужели она может быть такой красивой и соблазнительной?

      – Нравится? – спрашивает Вик.

      – Очень, – честно признается она.

      – Я ее сделал для тебя, никто больше не увидит, обещаю. Делай с ней все что хочешь: повесь в рамку или выброси. Она только твоя.

      – А электронные варианты?

      – Удалил.

      – Тебе можно верить?