Антонина остановила прилив материнской нежности.
– Так, сынули, ну-ка сбавили обороты! В ресторане спиртное не продают, милиция в штабном вагоне. Чуть что, пикнуть не успеете. Уяснили? Билеты, паспорта показываем!
– Смотри, мама-джан, – дебоширы послушно протянули документы.
– Так… Бедаш и Сотников. Есть такие, – вынесла оправдательный приговор Антонина. – Пятое купе, бегом марш!
– Мамань, – наклонился к Антонине Бедаш, – мы пикать не будем, соорганизуемся шито-крыто и чики-пуки!
– Да иди ты, – Попец хлопнула парня флажком пониже спины.
Молодые люди заскочили в вагон и растворились в темноте тамбура. Антонина шагнула в вагон и выставила наружу жёлтый флажок.
3
2005, Поезд Москва-Самара
В глуховатом уюте пустого вагона Павел обернулся. Посмотрел, не идёт ли за ним Олеся. «Ещё не поздно сойти и вернуться», – назойливая мысль жалила снова и снова. Так сигарета появляется в руке бросающего курить и заставляет вожделеть себя. Павел шагнул из залитого солнцем коридора в сизое необжитое купе. Поднятые верхние полки, продолговатый столик с кружевной салфеткой и пластиковой вазочкой. Павел отдёрнул розовую занавеску. За окном поблёскивали рельсы соседнего пути, между шпал на ржавом гравии жирные голуби дрались за огрызок яблока, по перрону напротив уборщик в оранжевом жилете гнал перед собой метлою обёртки от мороженого и бумажный стаканчик.
Павел опустил свою лежанку, провёл по ней ладонью и осмотрел пальцы. С такой запылённостью он готов был мириться. Павел вытащил из багажной полки матрас и закинул на его место сумку и пакет. Расправил матрас по лежанке и прощупал его и подушку. Комковатость Павла тоже устроила.
На нижних полках лежали четыре комплекта белья в целлофановых пакетах. Павел надорвал один, вытряс содержимое на матрас и принялся жмакать, будто ведёт обыск. Влажность тоже оказалась приемлемой. Павел виртуозным движением надел наволочку на подушку, расстелил простыню, повесил полотенце, а пододеяльник сунул обратно в пакет и закинул его на полку-гамачок.
В коридоре шумели пассажиры, хлопали двери купе, гомонили дети. Павел повесил ветровку на крючок, ослабил ремень брюк и вскарабкался на своё место. После бессонной ночи голова блаженно погрузилась в подушку. Белые прожилки текстуры на пластиковой стене напомнили полоски на Олесином платье. «И теперь ещё не поздно», – кольнула всё та же подлая мысль. «Не поздно!» – Павел сел и хотел уже опустить ноги вниз, но в купе вошла женщина с пышной рыжей причёской. «Не может быть!» – Павел как будто лбом на стену налетел. Он медленно лёг, отвернулся к стене и замер, обратившись в слух.
Хаханян подняла нижнюю полку и принялась запихивать вещи в рундук.
– Вот же ж мужик нынче! – пыхтела Татьяна, и Павел спиной чувствовал её гневные взгляды. – Придёт, завалится – носки наружу, а мы – хоть убейся.
Чемодан наконец угнездился, и Хаханян, явно нарочно, хлопнула лежанкой.
«Точно