гнущий с треском и стоном тщедушных деревьев стволы.
Безмятежен в своем летаргическом сне на рассвете,
и таинственно мрачен под сенью полуночной мглы.
Это самый загадочный в мире, мистический город.
Он каналами речек и рек мое сердце обвил.
Острием стройных шпилей насквозь я проткнут и распорот,
признаюсь Петербургу в извечной и чистой любви.
В кабинете Петербурга
Адмиралтейское перо
макнув в чернильницу Исаакия,
на эрмитажном я бюро
набрасываю рифмы всякие.
Призна́юсь Питеру в любви,
его осанка – королевская.
С рожденья с ним одной крови,
и эта кровь, конечно, невская.
Чтоб зарядиться, выхожу
я на прогулку ежедневную,
и Петропавловкой ввожу
под сердце дозу внутриНевную.
А Петербург мне тоже рад —
к поэтам он питает слабости.
Аплодисментов дарит град
нередко мне, когда он славит стих.
Стихов слова произнесу
я со столпа Дворцовой площади,
меня над городом несут
штабные взмыленные лошади.
От Литейного до Пряжки
От Литейного до Пряжки
бодрым шагом строевым
прогуляться любо Сашке
по течению Невы.
В густошерстной синей ряби
от морского сквозняка
вьется в города масштабе
благородная река.
Широка, как Брахмапутра,
и коварна, как змея,
жадно радуется утру,
с нею радуюсь и я.
Кое-где Нева свободна,
кое-где еще во льду.
Вдоль дороги этой водной
я стремительно иду.
Проверяю друг за другом,
как военные посты,
грандиозных арок дуги
– Петербургские мосты.
Правый берег в отдаленьи,
вон «Авроры» силуэт,
и в гранитном обрамленьи
Петропавловки хребет.
Слева Сад, его ограда —
стройный острый частокол —
мне во время променада
легкий делает укол.
Обижается, что не был
на свидании зимой,
я краснею, а вот небо
холодеет синевой.
Плиты набережных гулки,
звонко слышен каждый шаг.
Допущу в своей прогулке
на Дворцовую зигзаг.
Безмятежный, необъятный,
колоссальный, словно кит,
здесь, всегда невероятный,
Эрмитаж-красавец спит.
На Васильевском роскошен
разноцветных зданий ряд.
Левый сфинкс чуть-чуть взъерошен
ветерку благодаря.
Хорошо знакомый с детства,
ослепительно торчит
тонкий шпиль Адмиралтейства,
отражающий лучи.
Медный всадник бодро скачет
на измученном