Всё это Поль знал. Граф между тем продолжал:
– Я разбирал архив, относящийся примерно к концу семнадцатого – началу восемнадцатого века. Никаких особых открытий не было. Выяснил имена нескольких арендаторов, нашёл описание небольшого пожара в конюшне. И вдруг среди страниц хозяйственной книги я обнаружил сложенный пополам лист пергамента. Я сразу понял, что он относится совсем к другой эпохе – на несколько веков старше всех остальных документов. Я с большими предосторожностями развернул пергамент. Он оказался письмом. Пергамент неплохо сохранился, но я решил, что лучше сразу сделать фотокопию, а сам документ поместить тёмное место и лишний раз к нему не прикасаться. Вот, смотри.
Поль взял в руки фотографию. Пергамент почти не потемнел, а вот чернила выцвели. Почерк писавшего был очень мелким и так сильно отличался от современного, что Поль с трудом одолел несколько строчек и вряд ли понял прочитанное.
– Я так и думал, что тебе с непривычки трудно будет прочитать этот текст, поэтому, если можно так сказать, перевёл его для тебя.
Граф уже хотел передать Полю несколько машинописных страничек, но потом сказал:
– Нет, давай я буду лучше читать сам, а по ходу, если потребуется, делать разъяснения.
И граф приступил к чтению.
19. Письмо
«Прощай, моя дорогая супруга! Прощай главное сокровище моей жизни!
Благодарю Бога за то, что в этот страшный час ты и наш сын в безопасности.
Думал ли я, что так неожиданно закончится наше счастье! Но враг подходит к нашим пределам. Силы неравны, и в этой битве с нашей стороны в живых не останется никто. Мы задержим врага, а там должно подоспеть войско государя, и отчизна будет спасена. Как тяжко мне сознавать, что я виной тому, что низовийцы дерзнули на этот поход, рассчитывая не встретить никакого сопротивления. Я проклинаю своё простодушие и доверчивость! Как я мог, беседуя с низовийским послом, открыть ему, откуда я! А сейчас по моей оплошности погибнет множество народа. И ещё. Сбылось древнее предсказание: если чудесный камень будет находиться далеко от горы, все жители горы и окрестностей погибнут. И хотя камень возвратился на то место, где он и должен быть всегда, губительное действо началось, его не остановить. Почему я не внял голосу древней мудрости? Но сделанного не вернуть, осталось только кровью смыть с моей совести этот грех. Молю Господа о прощении и о том, чтобы Он не оставил своей милостью нашего сына и тебя, моя дорогая супруга. Мой сын слишком мал, он не запомнит меня. Расскажи ему о его отце, скажи, что я его любил, что я завещаю ему быть добрым христианином, больше жизни беречь честь рода Вундерстайнов, верно служить королю