подпалил
мне
грудь… и
я ж при
том как
чёрт…
«зелёный обгоревший
чёрт»!.. и
я ж…
и я ж…
во
мне вся
муть…
коль
принял
этим днём
«на грудь»…
Во
мне не пьян
один не
пьющий
Ангел… Сказал
мне: «Пей!.. Залейся
хоть
«зелёный
чёрт»…
Ты зелен
есть… а
я
есть жёлто —
красен…
Огнём был
ясен…
«Зелёное» легко»
горит.
Гори, гори,
мой
мутный брат…
зелёный
обгоревший
брат»…
зелёный
обгоревший брат…
Ты
«зелен» есть…
а
я
есть «жёлто —
красен»…
сгорели
оба мы…
Огонь был
ясен…
ещё
Огонь
прекрасен был…
Ты как
всегда
напрасен
есть,
а
я
есть жёлто —
красен,
ты
как всегда
ужасен
есть…
А
я как есть
прекрасен… а
я
прекрасен
есть… тобой
сгоревшим
ясен есть…
сгоревший
Ангел тоже
ясен…
Теперь ты
мной
прекрасно
ясен…
прекрасный
Ангел
ясен
есть…
Ты мной
во мне
Иной сгорел…
во мне
«Ином»…
Горел… сгорел…
и
потому как
есть… ты не
вполне
напрасен
есть…
ты также
мной… во мне —
«Иной»…
истлевшим пеплом
жизни
той…
теперь иной…
прекрасно
ясен есть…
и потому к тебе
со мной
пришла
благая
весть… как Честь:
«Ты…
Ангел… Ты тоже
Ангел… хотя
и пьющий Ангел…
И
всё ж… ты
«Есть»…
Ты
«Есть»… ты…
«Есть»… как
«Честь»… Ты
«Есть»…
как
«Честь»… Ты
«Есть»…
Звонарь
Чуть двинул
ветер
ветку…
А ветка —
звонаря!.. Звонарь
взлетел спросонок,
и проревел:
«…Пора – а – а!..».
Качнулся к
поднебесью…
Хватил! колокола…
и
простонало
местью:
«Пор