Последняя тайна профессора. Николай Леонов

он тем не менее не стал возвращать их в прежнее русло. В данный момент его интересовала моральная обстановка в этой семье. Ему хотелось убедиться: что члены семьи не едят друг друга поедом, будучи готовыми на любую подлость, на любое злодейство. Но, насколько он мог судить по своим ощущениям, в этом доме какой-либо негатив не присутствовал. Здесь были нормальные человеческие взаимоотношения и искренняя доброжелательность. Да, здесь никто не бил себя в грудь, не посыпал голову пеплом, не содрогался в рыданиях по умершему. Здесь царила тихая, светлая печаль о близком человеке, покинувшем этот мир. И это больше всего и подтверждало искренность чувств собравшихся. И Льву вдруг подумалось, что, скорее всего, эти чувства – одно из проявлений необычной, и нравственной, и генетической, наследственности Святослава Семигорова, человека-загадки.

      Чем дальше продолжалось общение с Семигоровыми, тем отчетливее Лев понимал, что если просуммировать свои впечатления, а также логически проанализировать увиденное и услышанное, то можно сделать однозначный вывод: в этой семье «копать» бесполезно. Ни Инна, ни дети от обоих браков академика, ни их родственники устраивать ярую дележку его небедного наследства, с организацией всевозможных подстав, скандалов, мордобоя и прочей «веселухи», судя по всему, не настроены. А это означало, что поиски причин смерти Семигорова и ее возможных виновников следует вести за пределами этого дома, «копая» в каких-то других направлениях.

      Когда разговор начал угасать, Гуров, воспользовавшись образовавшейся паузой, попросил рассказать в деталях обстоятельства наступления смерти академика. Кивнув в знак согласия в ответ и прерывисто вздохнув, Инна неспешно заговорила. По ее словам, несчастья ничто не предвещало ни вчера, ни даже в предыдущие дни. Святослав Дмитриевич приехал домой в седьмом часу. Он был несколько утомлен, но выглядел вполне бодрым. На предложение Инны поужинать ответил согласием, но сказал, что сегодняшний обед в столовой ЛГГ оказался очень сытным, и поэтому он хотел бы ограничиться легким, диетическим салатиком.

      – Он остался в гостиной, включил телевизор, – говорила она. – Помню, показывали новости. Ну а я пошла на кухню. Предпочтения Святослава Дмитриевича я знала хорошо, поэтому салат приготовила за считаные минуты. Когда с подносом я вышла в гостиную, то увидела там такое, что мне показалось каким-то иррациональным кошмаром – Святослав Дмитриевич лежал вон на том диване навзничь, держась рукой за грудь… – голос Инны дрогнул и прервался. – Глаза его были закрыты, на лице застыла гримаса боли. Я бросилась к нему, спросила, что с ним, но в этот момент он потерял сознание. Я вызвала «Скорую». Врачи приехали быстро, но, к сожалению, помочь ничем не смогли. Святослав Дмитриевич в себя так и не пришел… – голос хозяйки дома снова прервался.

      Немного помолчав и взяв себя в руки, Инна добавила:

      – Я ни за что и никогда не поверю в то, что случившееся стало следствием пошатнувшегося здоровья Святослава Дмитриевича. Не поверю! Я уверена в том,