– Сейчас есть будем. Ты, конечно, не хочешь, но будешь.
– Ты меня тут насмерть задоминируешь, я чувствую. Это была не такая уж хорошая идея – просить тебя лететь со мной.
– Ну, летел я не с тобой. Но то, что я здесь, меня лично радует. Ты ведь не представляешь, как я живу те две недели, что тебя не бывает, – он ловко накрывает на стол, расставляет тарелки, стаканы, достает из холодильника большую салатницу. – У меня минуты спокойной не бывает, потому что я прекрасно понимаю – ты тут не ешь, не спишь, все время плачешь и отвратительно себя чувствуешь.
– Иногда мне необходимо так пожить.
– Перестань, Мари. Так жить нельзя. Тебе нужен максимум положительных эмоций, это я тебе как специалист говорю.
– Я тебя умоляю… специалистов хватает и без тебя, а вот…
– Даже не начинай! – предостерегающе говорит он. – Сегодня никаких движений.
– Ты устал? – я сажусь на кровати и обеспокоенно смотрю на то, как он двигается от плиты к столу, пытаясь понять, не прихрамывает ли.
– От чего мне уставать? В порт привезли на машине, летел вроде как не стоя, здесь тоже сразу в поезд и в метро.
– Олег…
– Мари, я в самом деле чувствую себя отлично. А ты перебирайся за стол. Ну-ну, не морщись – салат поешь, и все.
Приходится переместиться в кресло и взять вилку. Салат, к счастью, с морепродуктами, это единственный вид белка, который мой организм еще пока воспринимает.
– Все, ложись, – убирая мою тарелку в раковину, говорит Олег.
– Я хоть посуду помою…
– Мари, нет необходимости. Тебе нужно лежать после лечения.
Ну, похоже, я не долго выдержу в таком режиме… Я понимаю, что со стороны мои телодвижения выглядят капризом – мол, мужик заботится, а она воротит нос и фыркает. Дело не в том, что мне неприятна его забота или как-то мешает его присутствие, нет. Мне просто тяжело все время держать себя в руках, стараться быть в форме, «делать лицо» и не давать себе расслабиться. Я не люблю, когда он видит меня больной, с серым лицом и ямами вместо глаз, когда меня постоянно тошнит и выворачивает наизнанку. Да – он сто раз говорил мне, что ему важно не то, как я выгляжу, а то, какой становится его жизнь рядом со мной. Но – какая жизнь рядом с больным человеком? А я не хочу быть больной рядом с ним.
– Может, прогуляемся? – предлагает Олег, когда уже стемнело. – Вроде с неба ничего не валится.
Прогуляться перед сном идея, конечно, неплохая, но я довольно плохо себя чувствую. Нет, надо встать и выйти хоть на полчасика. Одеваемся и выходим на улицу.
Горят фонари, на мосту все еще пробка, машины еле ползут в плотном потоке. Здесь, на острове, движение совсем никакое по сравнению с остальными районами. Мы выходим на вторую набережную, Садовническую, и идем в сторону центра вдоль реки. Народ все еще движется к метро, у входа на Новокузнецкую опять какой-то доморощенный музыкант брякает на электрогитаре. К счастью, тут теперь нет ларьков с шаурмой, которых было полно в конце нулевых-начале десятых, иначе я