«И не то чтоб он был особенно противный – ничего подобного. Но вовсе и не нужно быть особенно противным, чтобы нагнать на человека тоску, – хороший человек тоже может вконец испортить настроение. Достаточно надавать кучу бездарных советов, пока ищешь свои инициалы на дверях уборной, – и всё!»
«Понимаешь, я себе представляю, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И моё дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи».
Шестой день
Шестой день моего марафона. Солнечный, светлый, пронизанный тенями и светом. Несказанное удовольствие от прогулки, свежего воздуха, ветра, солнца! Я искала сегодня тени и волшебные палочки. Как будто исследовала свою теневую сторону и то, что навсегда для меня под запретом – магия и колдовство. Мне сложно объяснить это, но когда ты знаешь, что предметы тебе послушны, и что ты можешь повлиять на этот мир и живущих в нем посредством этих предметов, то чрезвычайно сложно не поддаться искушению сделать это. И всё же нужно ему не поддаться. Потому хотя бы, что хоть и наделены мы функциями творцов, но этот мир создавали не мы, и неизвестны нам последствия того или иного, не видим мы их наперёд, а значит, как можем взять на себя смелость грубо вмешиваться в течение жизни или менять их русло? Но магия манит, как манит меня лес. Я слышу его голос даже ночью, я разговариваю с ним, я наполнена им. И вот сегодня я наслаждалась игрой солнца, прячущегося за длинными тенями деревьев, и с удовольствием искала волшебные палочки, на ходу придумывая их особенности. И кому какая палочка подойдёт. А потом я представила, что если бы это было бы чем-то обыденным для нас – волшебство, и у каждого была бы своя палочка, то что бы мы делали? Создавали бы что нибудь прекрасное, исправляли бы что то или только и слышалось бы отовсюду «Круциатус» и «Авада кедавра!»
По странному же стечению обстоятельств, я закончила сегодня читать «Над пропастью во ржи» и начала читать антиутопию Энтони Берджиса «Заводной апельсин». Главный вопрос романа – можно ли спасти мир от зла, если лишить человека воли совершать поступки, делать выбор и превратить человека в «заводной апельсин».
Кто-то говорил, что можно вылечить мир, если все будут слушать классическую музыку, наслаждаться работами великих художников, словом, искусство терапия в действии. Да и Чехов про красоту нам напоминал. Но тут же вспомнился Пушкин и его «гений и злодейство – две вещи не совместны». Я сомневаюсь вместе с Сальери. Вот Вагнер, например. Гений и страшный антисемит. Вот его поклонники – фашисты, и их ужасающий марш по Европе, уносящий миллионы жизней под его великую музыку…
А вы как думаете, что будет, если