Ха-ха, Хэйхэ. Валерий Михайлович Арефьев

А тот, скажу я вам, и в самом деле поражал воображение – своим запущенным, убогим состоянием. Начну с того, что входа мы не обнаружили, что показалось очень странным. По окружности шумел осокой на ветру доисторический, защитный вал, мы добросовестно прошли его, минут за двадцать, но, к большому удивлению, ворот и входа не нашли. Их просто не было! Мы поначалу в это сами не поверили, и тем не менее, увы… Ну, делать нечего, залезли кое-как наверх. Внизу, ощерившись, зияли окнами унылые развалины, напоминавшие потрёпанные временем, полуразрушенные склады. Кроме этого виднелась башня колокольни, выраставшая из обветшалого, унылого строения. Короче, кремль не впечатлил – довольно жалкое… и унизительное, тягостное зрелище. Неудивительно, что вход туда засыпали, на всякий случай, от греха… «Зато проветрились, – решили мы, – а что до сирых этих древностей… да Бог-то с ними, это мелочи, действительно, не на экскурсию же мы сюда приехали, переживём уж как-нибудь.»

      На этом, собственно, осмотр северных красот и местных древностей был завершён благополучно. Оставалось лишь… добавить парочку пивка, махнуть по баночке… и отправляться на разведку – ближе к вечеру: конец недели, дискотека и так далее. Но аккуратно, не шалить, не безобразничать…

      Как я сказал уже, на город этот маленький имелось пару магазинчиков, не более, где продавали алкоголь. Один, как водится, располагался ближе к центру. В нем-то, собственно, мы и набрали на пятерку Жигулёвского, с двумя пакетами вернулись в Дом Колхозника и положили охлаждаться в морозильнике, на полусонном этаже, лишь на полчасика, пока другие постояльцы не разнюхали, пока народу никого. Ополоснулись чуть – в прохладном душике, открыли по бутылочке… и вышли снова – прогуляться и проветриться – на травянистом бережку, у кромки озера.

      Я неспроста упомянул, что в этом городе, и правда, очень небольшом, имелось только лишь два алкогольных магазина, что – скорее уж – вполне нормальное, обычное явление для этих лет: шла (безуспешная, естественно) борьба за нравственность и трезвость населения, но на войне, как на войне, чего поделаешь… И вот второй, из упомянутых мной ранее, тех самых, райских уголков, по совпадению, располагался рядом с набережной озера. И было это неспроста, в чём очень скоро мы имели счастье убедится. Вот послушайте: на полпути до этой пристани на озере мы натолкнулись вдруг на странное явление – большую очередь (скорее уж огромную, такую очередь я видел лишь единожды, она стояла в Мавзолей, на Красной площади, таким же теплым, летним днём).

      Там, как мне кажется, собралось больше половины населения, включая женщин и мужчин, больных и немощных, а также дряхлых стариков, за исключением… детей дошкольного и ясельного возраста… Они стояли в угрожающем молчании, плечом к плечу, с непроницаемыми харями, в кургузых, мятых пиджаках, матросских тельниках и серых кепках. Озабоченные женщины, простоволосые, в косынках и засаленных, давно не стиранных платках. И все какие-то, ну одинаковые что ли, всё бесцветные и все безликие, безмолвные