Приехавшие вскоре люди в штатском арестовали Софью вместе с собакой. Два черных санитара накрыли тело Василия целлофаном и поволокли его куда-то на носилках. Комната опустела. Настала пора и автору вылезать из-под кровати, где он пролежал уже несколько дней, записывая сюжеты из жизни знаменитой террористки в огромную, неопрятного вида тетрадь.
Увы, София отнюдь не была девственницей.
Написанием подобной чепухи я занимал себя в двадцать лет, называя свои литературные упражнения «псевдореализмом». Мне было тесно в рамках литературных стандартов начала восьмидесятых годов, и я по-своему пытался их раздвинуть, не рассчитывая, разумеется, ни на успех, ни на публикацию своих сочинений. При всех недостатках, сюжет этих коротких рассказов был непредсказуем, и мне нравилось придумывать для них неожиданный финал. Моим сегодняшним повествования, насколько я заметил, недостает легкости. Прежде все мои истории строились на импровизациях. Теперь я описываю только то, что пережил сам, временами впадая в морализаторство.
Зануды – это конченные неудачники. Я не засуживал такой участи. Я был довольно симпатичным парнем, пользующимся успехом у противоположного пола. На хрена я влез в этот улей сублимирующих интеллектуалов и не чаявших в них души суфражисток? Впрочем, позже улей исторг меня из своего чрева. Я переживал острое увлечение православием и пытался ввести идеи христианских философов в интеллектуальный дискурс, который, по правде сказать, не сильно бы от этого пострадал. В ходу был самый пестрый набор идей, но темы религии встречали самое упорное сопротивление организаторов. И все же, меня не изгоняли из милосердия. Раз в неделю, по четвергам, я являлся на собрания общества, всякий раз покидая его еще более неудовлетворенным. Я был сжигаем изнутри огнем богоискательства.
На третьем курсе университета, я чуть было не решился бросить учебу и уйти в монастырь, даже не будучи сколько-нибудь верующим человеком. Просто мне вдруг опостылила моя жизнь и учеба в университете, и я почувствовал необходимость кардинальных перемен в своей жизни, которую, как мне казалось, я трачу неизвестно на что. Я даже записался на прием к владыке, чтобы уточнить детали. Опытный, хотя и довольно молодой секретарь, исподволь выведал у меня цель моего визита и нарисовал мне картину послушничества, через которое мне придется пройти, прежде чем дело дойдет до принятия монашеского пострига.
– Послушники много физически работают. – предупредил он.
– Ну, а читать-то