Заглядывала я в него с превеликой осторожностью, готовая отпрянуть при первых признаках опасности, но ничего столь же ужасного не произошло. Как и в первом случае зеркало поиздевалась над моим зрением, но когда его поверхность прояснилась, сложилась полная иллюзия, что гляжу в окно, за которым располагается одна из палат королевского госпиталя.
Я увидела ряды однотипных казенных коек, на которых лежали раненые. Лекари, по самые глаза укутанные в рабочую белую форму, сновали между ними, подходя то к одному, то к другому. Одна из лекарок остановилась чуть ближе, и принялась водить руками над пациентом, сплошь покрытом бинтами. От ее ладоней струилось золотистое сияние, а сама она подозрительно походила на мою маму…
Вдруг сияние погасло, а лекарка пошатнулась, ухватилась за спинку кровати и обессиленно сползла на пол. Не выдержав, я позвала ее. Сначала тихонько, будто стесняясь. Затем закричала изо всех сил и заколотила по поверхности, но на меня никто не обращал внимания. Зеркало не прогибалось под моими руками, и его поверхность, как и полагается, оставалась прохладной и гладкой. Она не пропускала ни звука, и постепенно померкла, затянувшись белым туманом.
Не мое зеркало и не моя судьба. Никакая я не лекарочка, не угадал Барнет, или как там его?
Повернулась к зеркалу в белой раме спиной и закрыла глаза, восстанавливая душевное равновесие. А затем выдохнула и посмотрела на оставшиеся три рамы, размышляя, какая подойдет мне.
Предположим, что черная рама и белая – это стезя некроманта и лекаря, тогда серебряная рама скорее всего прикладники, к которым относят все прочие виды магов от бытовиков до артефакторов. Алая, точно свежая кровь на снегу, боевики, без сомнений. А коричневая с необычным фиолетовым оттенком – демоноборцы, стоящие наособицу. Первым порывом было двинуться сразу к ней, но я подавила это тщеславное желание.
Если мне удалось справиться прицепившимся ко мне низшим, это еще не значит, что я готова посвятить всю жизнь этому делу. С чего я вообще взяла, что именно это мое? Может на деле я – гениальный артефактор или кулинар, чьи десерты прославятся на весь мир?
Я решительно направилась к зеркалу в серебряной раме, не ожидая от него никаких подвохов, вроде оживших мертвяков или рвущих душу картин, но меня ждало разочарование. Когда туман рассеялся, на гладкой поверхности появилась какая-то незнакомая мне формула. Я смотрела на нее и так и этак, и даже попыталась составить и решить уравнение, применяя школьные знания, но ничего не получалось, хотя и удавалось чертить пальцем на стекле все, что угодно. Но через время все написанное растворялось, а формула менялась на новую.
Помучившись и окончательно