– У тебя соус в волосах, – сказала она, успокоившись. – Иди смой, что ли.
Саймон помог поставить на место стол, подождал, пока мама закончит хлопотать над его прокушенным плечом, и пошёл к себе. Вечер был ещё ранний, но после такого насыщенного дня хотелось принять душ и свернуться в кровати с книжкой, которую не надо было зубрить наизусть.
Но когда он распахнул дверь их с общей с Ноланом ванной, то резко остановился, запоздало осознавая, что она уже была занята. Его брат сидел на краю ванны, закатав рукав, и вытирал кровившую ссадину на локте. Глаза у него покраснели от слёз.
– Прости, – сказал Саймон, поспешно отворачиваясь, но было поздно.
– За что? – горько выплюнул Нолан. – За то, что не постучал? За то, что опозорил перед друзьями? Или за то, что ты никогда, никогда меня не поддерживаешь, даже если я прав?
– Я… – начал Саймон, но Нолан уже подскочил. Саймон даже не успел ничего сказать, как он вылетел из ванной – и с грохотом захлопнул за собой дверь.
6. Скрестив рога
За ночь Саймон так и не сомкнул глаз, раз за разом прокручивая в голове вчерашнюю ссору.
Нолан был прав. Зря они не выслушали Шарлотту и По, – но чем Нолан с Саймоном могли им помочь, даже если бы согласились? Мама правильно сказала: заниматься похищениями должно было их правительство, а не пара подростков из другой страны. Саймон понимал, почему Нолан злился, – но никакая злость не оправдывала его нападения на Уинтер.
Когда уснуть всё же получилось, пришли до боли знакомые кошмары. Башня на острове Звериного Короля. Падение. Одноглазый орёл, раскрывший клюв в отчаянном крике. Неподвижно застывшее тело дедушки, лежащее на камнях среди бушующих волн.
Но, очнувшись в серых рассветных сумерках, Саймон осознал, что ему снилось что-то ещё, что-то новое: захлёбывающийся в рыданиях Нолан, который бросился обнимать его, как только узнал, что он выжил.
Почему-то это воспоминание стёрлось из памяти Саймона, но сейчас, лёжа в постели и глядя в потолок, он был рад, что не забыл его полностью. Иногда Нолан вёл себя отвратительно, и всё же они были братьями. Одной семьёй. Нолан поддерживал его, когда было нужно. Пришло время Саймона поддержать его самого.
Вот только Нолан явно не хотел с ним связываться. За завтраком Саймон предложил ему погонять друг друга по истории, но он не отреагировал – и продолжил молчать, даже когда Саймон вопреки недовольству Уинтер предложил ему последний оладушек. Он ни с кем не разговаривал, даже с Зией, которая радостно пожелала ему доброго утра. А когда пришёл Малкольм, невыспавшийся и небритый, Нолан резко поднялся и бросился к лестнице, едва не столкнувшись с мамой, несущей тарелку свежеиспечённых оладий.
– И долго это будет продолжаться? – проворчал Малкольм, тяжело опускаясь на своё