– Я полюбил тебя почти сразу. Еще когда увидел тебя при оглашении завещания. Помню, я тогда подумал – она так мила, вот бы мне такую жену. Но ты все время пугалась и дичилась меня. Глупышка! Неужели, не видела, как я смотрю на тебя, не понимала, как часто, слишком часто, и почти без оснований приглашаю тебя в контору?… Да, в этом вся ты, пожалуй!.. Такую я тебя и полюбил. Ну, теперь, когда меж нами все ясно, иди спать. Ты едва стоишь на ногах. Еще заболеешь!
– Да.
Анна счастливо улыбнулась и послушно отстранилась, но он удержал ее подле себя.
– Постой!.. Не так быстро, не могу еще вот так сразу отпустить тебя: ты ведь призналась, что любишь меня, и нет никаких препятствий, и ты рядом, здесь, в моем доме, и… Надеюсь, ты оценишь этот мой рыцарский подвиг – я отпускаю тебя… пока.
Он поцеловал ее снова, и она робко ответила.
– Иди, иди, ложись. И помни, ты теперь моя.
Он исчез раньше, чем она дошла до кровати.
Утром, когда она проснулась, первое что она подумала, это о том, что, возможно, ей приснился вчера чудесный сон. Анна пыталась вспомнить хоть какие-то доказательства, что это было реальностью, но не могла. Родители всегда говорили, что у нее живое воображение, значит, все это она могла придумать.
В дверь постучали, и вошла старушка – домоправительница. Лицо ее было необыкновенно торжественно, а в руках она держала вазу с розами.
– Доброе утро, Анна Сергеевна. Смотрите, какие вам цветы прислал Александр Иванович. Позвольте поздравить вас с помолвкой! А я и не знала вчера, а то бы, конечно, раньше вас поздравила! Александр Иванович просил вас спуститься к нему, если вы уже встали, потому как он спешит в суд, но хочет вас увидеть перед тем как уйти. Он давно вас поджидает.
– Спасибо, Вера Николаевна. Я сейчас!
Анна поспешно вскочила и заметалась по комнате в ночной рубашке, от волнения ни как не находя свою одежду.
– Давайте, я вам помогу! Вот ваше платье. Да вы не беспокойтесь, он, конечно, вас дождется.
Старушка по-доброму улыбнулась, видя ее смятение, и Анне показалось, что она видит улыбку своей покойной матери.
– Вера Николаевна, скажите мне… Пара ли я ему?
Женщина взглянула на нее пристально, точно, пытаясь определить, какого ответа от нее ждут : искреннего, или правильного. Но в глазах девушки прочла мольбу, и оттаяла.
– Как тут угадаешь, милая… А сама-то ты довольна, что за нерусского пойдешь? У них поди-ка, все по-другому, не как у нас, на Руси. Да и венчаться он с вами, чай не в церкви будет… А то вдруг увезет к себе на родину, куда каждый год ездит, говорят, наших там не больно жалуют, у местных нрав тяжелый.
– Вера Николаевна, я люблю его.
– Ну, тогда, милая, все хорошо будет. Если любишь, все стерпишь. Правду сказать, человек он редкий. За все годы, что я у него служу, ни разу не видела его пьяным, или с женщинами. За все двенадцать лет лет, он не сказал мне ни одного грубого слова. Не скажу, что и похвалу часто слышала, но грубости точно – ни разу.
– Но