– А от спартанцев? – оскалился Ксеркс.
– Если они дадут клятву, – заверил его Демарат, – то никогда ее не нарушат. Пообещай им, что в случае соблюдения нейтралитета, они получат власть над Грецией, – Демарат в пылу подался к царю, – и Греция будет завоевана без проблем.
Царь оттолкнул от себя золотое блюдо.
– В очередной раз ты испортил мне аппетит, Демарат.
В огромном шатре воцарилось уныние. Персидские генералы бросали на Демарата осуждающие взгляды. Изгнанника терпели из-за его знаний о Спарте. Кроме того, была надежда, что в будущем он поможет привлечь греков к делу Великого царя. Но Демарат не был человеком, способным вызвать у персов расположение или чувство уверенности в собственных силах.
Ксеркс с унылым видом возобновил ковыряние в пище. Мрачное настроение не покидало его до тех пор, пока на входе в шатер не зашуршала ткань и не вошла женщина. Его лицо осветилось.
– Наконец-то, – выдохнул он.
Она прошла к нему мимо рабынь и генералов. В строгом морском плаще она смотрелась более сурово, чем многие из присутствующих мужчин; впрочем, тяжелая полнота ее нижней губы сводила это впечатление на нет.
– Мне будет позволено присутствовать на этом собрании воинов? – ее голос прозвучал сипло и высокомерно. Присутствующая в вопросе легкая издевка сразу же поставила ее неким, не терпящим возражений образом, почти на одну доску с царем. – Я привела с собой пять полностью готовых к сражениям кораблей.
Не дожидаясь ответа, она подошла мимо присутствующих к царю. Ксеркс протянул для приветствия руки, а Гидарн тактично сместился в сторону, освобождая место подле царя.
– Что задержало тебя, Артемизия? – требовательно спросил Ксеркс. – Неужели ни одна женщина не способна все делать вовремя?
Она опустилась рядом с ним на подушки.
– Как женщина, я иду туда, куда меня влечет мое сердце. Но как адмирал, я нахожусь в зависимости от ветров, несущих меня к месту встречи.
Его рука накрыла ее руку. Она улыбнулась и какое-то мгновение не поднимала глаза; потом их взгляды встретились, и он увидел обещание, которое искал. Она развернула руку так, что его поглаживающие пальцы оказались на мягкой плоти. Ее тело дышало мускусной сладостью.
– Если ветра подведут тебя еще раз, – произнес Ксеркс, – скажи мне, и я безжалостно накажу их, как наказал сегодня море. Ничто не должно становиться на пути исполнения моей воли, Артемизия.
– Ничто? – промурлыкала она.
– Даже женщина.
Царица Галикарнаса улыбнулась, и эта улыбка в одинаковой степени предназначалась им обоим.
Именно она приведет в ярость наших союзников – афинян, не знакомых с подобными женщинами. Опозоренные противостоянием женщине, они зашли так далеко, что назначили за ее голову награду в десять тысяч драхм. Но она была искусным адмиралом… да и во многих прочих искусствах она тоже преуспела.
Этой ночью, возлежа на ней, Ксеркс кричал в неистовстве.