В этой системе мой страх вечен:
Слева попытка и крах справа.
Худощавый светловолосый мужчина пропустил её внутрь и протянул ладонь для рукопожатия.
– Арсений Щу́ман. Отдел психологии нематериалов. Станем коллегами – будете сидеть за соседним столом.
Яна, прислушиваясь к нарастающей в правом виске боли, мрачно кивнула. Щуман обвёл рукой отделанную серыми панелями комнату:
– Располагайтесь. А я должен выйти – таковы правила.
Хорошие у них приёмчики, отстранённо подумала она: притвориться друзьями, посулить место. А потом засунуть в эту конуру.
Щуман был уже у самой двери, когда Яна негромко, почти спокойно спросила:
– Где моя сестра?
– Это не в моей компетенции, – обернувшись, ответил Арсений. – Но я уверен, вам сообщат, как только мы закончим беседу.
– Я не видела её трое суток.
Щуман вышел, аккуратно притворив дверь. Секунду Яна различала его силуэт, а затем стекло затянуло матовой плёнкой.
Чувствуя, как внутри разливается нервная, чугунная слабость, она попыталась переключиться и принялась оглядывать комнату. Отполированные до глянца стены, низкий потолок, никакой мебели; из светильников – только встроенные в пол лампы. Одного взгляда на них хватило, чтобы глаза заслезились, а во рту возник солоноватый привкус: ровно в тот момент, когда Яна, щурясь, посмотрела под ноги, пол словно отключили – она стояла на стекле, под которым клубилась густая, смолисто-чёрная мгла.
– К стене, пожалуйста.
Голос Щумана был прежним, но теперь он звучал гораздо громче и почти утратил человеческую интонацию. Яна задрала голову, ища динамик, но звук шёл отовсюду, словно комната была пронизана акустическими порами.
Яна медленно подошла к стене. В голове нарастал звон; ладони вспотели. Она хотела встряхнуться, но плечи свело, и она только нелепо дёрнула головой.
– Ближе.
Нервничая всё больше, она подошла к стене вплотную. На тёмно-сером глянце зажглись два красных овала.
– Приложите ладони. Это детектор. Он поможет понять, честны ли вы с нами.
Чувствуя себя глупо и совершенно беззащитно, Яна повиновалась. Она ждала, что стена окажется твёрдой и ледяной, но ладони словно погрузились в тёплую воду. В тишине отчётливо, неестественно громко разносился звук прерывистого дыхания; Яна попыталась дышать ровнее.
– Какую сумму вы накопили, продавая материалы на чёрном рынке?
Она вздрогнула, зажмурилась и услышала, как в висках яростно стучит кровь.
– Пожалуйста, имейте в виду: молчание не идёт вам на пользу.
Яна снова подумала об Ирине, которую не видела с самого ареста.
– Что с моей сестрой?
– Как долго вы скрываете материалы от рейдов?
– Что. С моей. Сестрой?
– При вас нашли план с указанием места, где можно пересечь границу. Кто передал его вам?
Яна открыла глаза. Взгляд упал на пол; резко закружилась голова. Она сглотнула и раздельно, громко повторила:
– Что с моей сестрой? Я не буду отвечать, пока вы не скажете.
– Вы предпринимали попытки изучать свойства нематериалов и их влияние на психику?
Ей почудилось, что этот вопрос прозвучал не так бесстрастно, как другие. Она глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь подавить тошноту. Влажные ладони скользили по стене. И почему, собственно, она должна держать руки на этом детекторе, если всё равно не отвечает на вопросы?
Яна выпрямилась и с облегчением покрутила затёкшими кистями.
Динамики молчали.
Через несколько секунд дверь открылась; в проёме, сложив руки на груди, стоял Щуман. Яне показалось, его губы подрагивают.
– Яна Андреевна, вы увидитесь с сестрой, как только ответите на мои вопросы. Пожалуйста, верните ладони на детектор.
Она глухо спросила:
– Какие гарантии?
– Только моё слово. В противном случае вы не увидите сестру никогда.
Арсений улыбнулся и с извиняющейся ноткой добавил:
– Мы максимально идём вам навстречу. Вы сами вынуждаете ужесточать условия. Итак, – он прислонился плечом к косяку и склонил голову, – какую сумму вы накопили, продавая материалы на чёрном рынке?
– Не помню точно, – процедила Яна, впечатывая ладони в стену. – Около пятнадцати тысяч. Я не успела посчитать последнюю продажу – мне пришлось вносить выкуп за сестру.
– Хорошо. Как долго вы скрывали материалы от рейдов?
– Несколько месяцев.
– Точнее.
– Три… четыре… Не помню точно.
– Вспоминайте, Яна Андреевна.
– С сентября. Да, с этого сентября.
Щуман, не сводя с неё глаз, один за другим загнул несколько