И вот мы приходим. Даша спрашивает, мол, а чего вы припёрлись. Я отвечаю, будучи немного подвешенным из-за натянутых с ней отношений:
– Ну, надо же разбавить ваши глупые женские разговоры своими мужскими…
– О, как!
Тут же встревает её подруга, спрашивая с улыбкой на лице, больше похожей на оскал из-за презрения ко мне:
– И что же интересного ты нам можешь рассказать?
С этого момента начались наши пререкания с ней по любому поводу, где Даша была на её стороне, даже когда её подруга путала абсолютно все берега, наглея с каждым разом всё больше. Та вспомнила и пересказала все сплетни, которые обо мне распускали, от того меня передёрнуло. Я в ответ вспомнил про нашего с ней общего знакомого, который в своё время во всеуслышание кричал, что трахал её. После этого обстановка накалилась до предела. Перед тем, как прийти к Даше, мы с Галиной ходили в магазин, и я купил там банку с кукурузой по просьбе матери. Держу её в тот момент в руках и говорю:
– Я сейчас эту банку тебе в рожу кину!
Что тут началось! Даша скандал жуткий закатила. Мол, как смею я обижать её подругу, хотя всё это время именно что она меня и старалась задеть. Далее опять последовали взаимные претензии, обвинения и оскорбления с остротами. В итоге мы с Галиной ушли. После этого Дашу я не видел около двух месяцев, настолько серьёзной была ссора.
И вроде бы я не скучал, но мы таки помирились каким-то неожиданным образом ближе к новому году, не предъявляя друг к другу претензий. У неё к тому времени начался новый этап в жизни. Она нашла себе новую жертву в лице некоего Гоши из Рощино под Питером. Я же решал свои проблемы, получал по морде от бывших уже друзей, ходил после этого к Даше поплакаться. Она слушала. Не жалела теперь, но слушала. Теперь она однозначно решила тогда, что быть нам лишь только друзьями.
После снова разошлись, встретившись уже где-то в мае. Она в тот момент была на перепутье, с кем же ей встречаться. На примете был Вова, Гоша, Антон, Паша, тот бандос и я. Но почему я?
Как бы мы ни расставляли точки над i, она не прекращала флиртовать со мной. Продолжала выставлять свою попу перед моим лицом невзначай в позе раком, позволяла обнимать себя и т. д.
Я не отвечал взаимностью, наоборот, намекая на невероятное число её бывших, увеличивавшееся по мере продолжения нашего с ней общения, которые меня смущают. Но ей было плевать. Она от этого гарема с бывшими кайфовала, компенсируя за счёт купания в лучах внимания от них свой на самом деле довольно обширный комплекс неполноценности из-за её роста, не самой красивой внешности и небольшого лишнего веса.
Потом у неё умер отец. Как думаете, кого она позвала на поминки и поплакаться в жилетку? Ага, меня! Не Вову, не Пашу, не бандоса этого, а меня!
Я тогда отнёсся к её трагедии с пониманием. Даже