Позднее, когда отец с дочерью сидели на лошадях, глядя на вытоптанное поле, где недавно кипела сеча, Пракс вернулся к полузабытому вопросу.
– Созерцая подобное, – король указал на кричащих в осенней грязи раненых; на солдат, ударами в голову добивающих потерявших конечности противников; на лежащих вповалку окровавленных мертвецов, – мне сложно верить в милостивых богов, пекущихся о благополучии смертных. Если где-то в небесах и есть престолы всемогущих императоров и императриц, думаю, им плевать на нас. Они сами по себе, и мы сами по себе.
Бросив взгляд на нахмурившуюся, глубоко задумавшуюся дочь, Пракс неожиданно улыбнулся.
– Наверно, – сказал он, – сие и к лучшему. Люди, в меру сил, сами определяют свою судьбу – без всесильных хозяев, понуждающих нас к чему-то, словно наездник лошадь…
С того дня Айрин, если и не лишилась веры, то здорово к ней охладела. Как и отец, она перестала бывать в храме. Лишь изредка по привычке взывала к богу-воину Руггу, чтобы тот направил её удар.
Нынче же принцесса чувствовала себя так, словно боги ополчились на неё за годы небрежения. Ей пришлось бежать от ненавистных врагов. Она оставила Ролло на верную смерть. И в довершение лишилась коня.
Отъехав от деревни на изрядное расстояние, принцесса заставила лошадь перейти с галопа на рысь. То и дело оглядывалась в смутной надежде, что шут сумеет её нагнать – пускай с преследователями позади. Айрин понимала, что с восемью бойцами одновременно не справится и лучший фехтовальщик. Тем более, у противников имелись копья, а у Ролло даже не было брони. Но ведь оставался шанс, что безумный шут чего-нибудь выкинет и обхитрит врагов…
Солнце уже стояло почти в зените. По небу медленно плыли облака, бросая на землю мягкие тени. Слабый ветерок раскачивал белые соцветия сныти, выделявшиеся среди луговой зелени, словно пятна нерастаявшего снега, и холодил две тонкие влажные полоски на лице Айрин. Ждать больше не было смысла. Принцесса пришпорила коня и понеслась вперёд, желая скачкой отвлечься от тяжёлых мыслей.
Она не поняла, что произошло: то ли нога животного попала в нору, то ли конь просто неудачно ступил. Айрин вдруг оказалась в воздухе, затем ощутила удар, выбивший из груди дыхание, и покатилась по мягкой земле, приминая высокую траву и ломая стебли цветов. Рядом, едва не придавив девушку, кувыркнулся громко храпящий конь. Вытаращив налитые кровью глаза, он попытался встать, страшно дёргаясь и теряя равновесие. С пронзительным ржанием снова упал и забился.
Полуоглушенная девушка, прихрамывая, подошла к лежащей на боку лошади. Тяжело дыша, животное дрожало всем телом. Изо рта стекала пена. Нижняя часть передней