Я очень хотела покинуть свою клетку. Беспрепятственно бродить по замку Мидаса. Мои скука и одиночество осели в горле огромным комом, который мешал говорить, который нельзя было проглотить, заглушить. Я судорожно и глубоко дышала, прижав язык, и мечтала, надеялась, что этот глубокий вдох наполнит легкие и освободит меня от удушающего гнета моей решетки.
Но теперь…
На моих руках кровь, хотя на коже нет красных пятен. Но я ее чувствую каждым касанием пальца, словно истина пропитала линии судьбы на моих ладонях.
Моя вина. Смерть Сэйла, боль Риссы, исчезновение Дигби – во всем виновата я.
Я бросаю взгляд на затянутое облаками небо, однако не вижу бело-серой мглы. Вместо нее на мои виски обрушиваются эти неустанно кружащиеся воспоминания, возрождая в памяти картинку.
Я вижу, как скачет на коне Дигби, его удаляющуюся фигуру между черным небом и белоснежной землей. Вижу красное пламя, вырывающееся из-под лап огненных когтей; снег, летящий из-под пиратских кораблей, напоминающий волны в ледяном море. Вижу, как плачет Рисса, как нависает над ней капитан Фейн с ремнем в руке.
Но чаще всего я вижу Сэйла. Вижу, как его сердце протыкает лезвие капитанского кинжала, будто веретено колет палец. Его кровь стекает в лужу на земле красными нитями.
В ушах до сих пор стоит крик, когда его тело упало мне на руки и в тот же миг угодило в жестокие объятия Смерти.
Горло пересохло и болит, измученное ночью, которой, кажется, нет конца. Сначала я выла от потрясения и горя, а потом задохнулась, лишившись всяческой надежды на воздух.
Когда Красные бандиты привязали тело Сэйла к мачте на носу корабля, подвесили его на судне без парусов и принялись злобно высмеивать его имя, у меня перехватило дыхание.
Никогда не забуду, как висело там его несгибаемое тело, как обрушились на его немигающие голубые глаза снег и ветер.
А еще никогда не забуду, как воспользовалась всей своей силой, чтобы столкнуть его тело за борт, помешав пиратам и дальше продолжать оскорблять моего друга и умалять его достоинство.
Мои ленты ломит от ноющей боли при воспоминании о том, как я перерезала веревки, которые его удерживали, как тащила его хладное тело по грубым деревянным доскам.
За десять лет Сэйл стал моим первым другом, и мне довелось знать его совсем недолго, а потом я была вынуждена смотреть, как его жестоко убивают на моих глазах.
Он не заслуживал такой смерти. Не заслуживал безымянной могилы посреди Пустоши, не заслуживал быть похороненным в снежном океане.
Все хорошо, все хорошо, все хорошо.
Я крепко зажмуриваюсь, слыша эхо его голоса, проникающего прямиком в сердце. Он пытался меня успокоить, стремился поддержать мой дух и придать смелости, но мы оба знали правду. Как только моя карета опрокинулась и нас схватили Красные бандиты, ничего хорошего для нас уже быть не могло.
Он знал, но все равно, до самого последнего вздоха, пытался меня защитить, уберечь.
Из горла вырывается болезненный всхлип, ухватившийся за боль, как нитка, зацепившаяся за заусенец. Мои