Я дошел до белых ворот коттеджа, стоявшего в стороне от дороги. Рядом с цветочным горшком притулилась маленькая соломенная фигурка. Из тех, что навевают печаль: старик, живший в коттедже, каждый год мастерил одинаковых маленьких куколок.
Фигурка светловолосого мальчика в очках. На нем всегда была одинаковая одежда и одни и те же маленькие старомодные очки, только лицо с каждым годом становилось все менее отчетливым, потому что зрение старика ухудшалось.
Никто толком не разговаривал со стариком, а потому не известно было, кто этот мальчик. Некоторые рассказывали, что это его сын, которого увезла жена и которого он больше не видел; другие утверждали, что ребенок умер; а однажды я услышал ужасную историю о том, что старик ехал на машине и сбил насмерть незнакомого мальчика. Куча версий, и все безрадостные… все, кроме одной.
Элис считала, что здесь кроется другое: старик раньше путешествовал во времени и теперь хочет использовать Подобие, чтобы поговорить с самим собой – с мальчиком, каким был в прошлом. Расспросить его о том, что давно забыл. У Элис все оборачивалось историей, и как раз в такую мне хотелось верить.
Я пошел дальше, срывая листья с живой изгороди и решая, делать ли Подобие или нет. Обычно этим занималась Элис, но она, в отличие от меня, была человеком творческим.
К тому времени, как я добрался до Кукушкина переулка, где мы жили, уже стемнело и тонкий ломтик луны повис над маленьким магазинчиком на углу. До нашего дома под номером 35 оставалось всего ничего. С улицы, если посмотреть на фасад, этот старый дом выглядел совсем маленьким, но внутри, протяженный в длину гораздо больше, чем в ширину, оказывался неожиданно просторным. Когда я вошел, меня окутало теплом, а из кухни доносился запах чего-то вкусного.
Я повесил ключи на крючок в прихожей и вошел в гостиную, где пылал камин. Сбоку от него стояли ведро с углем и корзина с поленьями, а прямо перед камином, растянувшись на коврике, спала наша кошка Твич; ее черная шерсть поблескивала в отсветах огня. Я поднес замерзшие пальцы к теплу. Из кухни слышалось, как кто-то мурлычет песенку. Это тихо напевала Элис, помешивающая что-то в большой кастрюле на плите.
– Что у нас на ужин? – Я глубоко втянул носом аппетитный запах, и живот забурчал от голода. Перестав мурлыкать, Элис с улыбкой повернулась ко мне.
– Тушеное мясо. – Она накрыла кастрюлю крышкой и сунула две тарелки