Однако Соснин притерпелся, увидел: скука, смех, слёзы, хотя бы и смех сквозь слёзы, отражали лишь психо-поведенческую реакцию на спонтанную комбинаторику осколочных образов, снующих в сознании.
И догадался: исходные, элементарные частицы образности черпались из прошлого, время выступало их поставщиком, а сознание – преобразователем.
Так-то, человека преследует прошлое.
Особенно, если он закоренелый пессимист: он содрогается от воспоминаний, поневоле смотрит не вперёд, а назад, навлекая на себя этим неисправимо перевёрнутым зрением одну лавину выдуманных – бывает, что и реальных – неприятностей за другой; он потерянно вздыхает, стареет, жизнь сходит на нет, а прошлое надавливает всё сильнее, назойливее, оно наглеет, предъявляет всё новые неоплаченные счета, пока не загоняет в могилу, как в долговую яму.
Однако же и верования иных оптимистов в то, что память не судья, тем паче – не палач, а всего-навсего дотошный, слегка чудаковатый путешественник, вышедший на покой и хранящий впрок объёмистую коробку очаровательных слайдов, которые, повинуясь тайному ли, явному импульсу, можно перетасовывать и, пронзая тот ли, этот мысленным взором, как лучом волшебного фонаря, воскрешать по выбору златые дни. Однако умерим пыл. Подобные верования иных оптимистов сулят им лишь приятные заблуждения, ибо слайды – если, конечно, с их условным наличием согласиться, предпочтя тут же монтаж слайдов спонтанной сутолоке калейдоскопа, – отнюдь не схватывают раз и навсегда и один к одному коллизии прошлого; от монтажной сшибки каких-то двух слайдов, искусно имитирующих былую подлинность, но столь же искусно прячущих под её покровами нынешнюю конфликтность, могут вспыхивать в тёмных провалах сознания третий, четвёртый, пятый слайды, хотя они и в памяти-то никогда не хранились, хотя присочинённое на них неизвестно кем и зачем покоряет жгучим эффектом сегодняшнего, буквально сиюминутного присутствия в прошлом.
Впрочем, куда чаще прошлое вторгается в сознание без яркой открытости, его образы сплошь и рядом завуалированы, озадачивают исподволь – те же слайды вспыхивают не изолированно, но в наложениях; зрительный образ окутывает столько подвижных, просвечивающих одна под другой материй…
Итак, резко ли врываясь, смутно присутствуя, и независимо от того идеализируется оно или чернится, прошлое, преобразуемое сознанием, избирательно активизирует текущую жизнь, бросает внезапный свет на её узлы, меняет цвета: дни бегут, тянутся, не замечая себя, и вдруг память наводит луч.
Итак, воспоминания, сгорая от нетерпения, творят перекашиваемые